Нельзя всегда слепо верить глазам своим - есть книги, которые стоит чи- тать и сердцем. Дж. Персиваль Белый-белый снег тихонько ложился на остывающую землю. День, жаркий и солнечный. И люди, кругом одни люди. Такие похожие, такие серые, такие однообразные... с виду? И ты пере- бежками, привычно скрываясь в тени чужих мнений, прячась ото всех подальше, идешь, пытаясь самому себе казаться таким же как все, зная что днем ты точно так же как все отбрасываешь тень, из которой к вечеру вырастает ночь, выползая потихоньку из щелей между плит тротуара, низких арок и душных детских площадок. Умирай мой город, родина бездомных котят, не видев- ших ничего, кроме исписанных стен глухих тупиков и маленького лоскутка звездного неба, тесно зажатого в кулаке многоэтажных домов. Рви эту ночь на части, мой город, кусай ее обглоданным светом тусклых фонарей и крикливых реклам, я все равно усну, свернувшись холодным калачиком, прикрыв нос лапками. Я все равно усну и увижу Зиму, увижу свои следы на снегу, увижу шум голых деревьев и последние желтые листья, гонимые прочь вет- ром... Не успели деревья вырядится ярко-зеленой весенней лист- вой, чуть пригретой майским солнцем, как выпал снег. Белые хлопья, тяжело раскачиваясь, опускались на землю и тут же тая- ли. Белое и весенне-зеленое. И по-зимнему холодный ветер. Правда, в квартире было еще холоднее, чем на улице. Не помога- ли даже две пары носков (одни шерстяные), свитер и мексиканс- кое пончо, привезенное когда-то в застойные времена отцом из очередной заграничной поездки. Просто, наверное, Зима притаи- лась где-то рядом, где-то за углом, где-то в лесу... Я отвернулся от окна, бездумно прокручивая карандаш в ле- вой руке, прислушиваясь к ощущениям, пытаясь подобрать к ним, как ноты, правильные слова. Это была грустная, холодная мело- дия. Звездный свет. Густой ночной туман. Мокрая от росы трава. Cнег. Буквы медленно ложились на листок бумаги. Замерзшие руки с трудом удерживали карандаш. Тепло, как жизнь из раны, уходи- ло из сердца. Чтобы хоть как-то согреться, я обхватил себя ру- ками, свернулся калачиком, и уткнулся носом в колени, вслуши- ваясь в шепот пустой холодной квартиры. На что он похож? На шум листьев в парке? Седые пушинки, кружась на ветру, ложились на замерзающую землю. Гайка, не отвлекаясь от работы, на ощупь пошарила в ящич- ке с инструментами. Не найдя того, что искала, мышка оторва- лась от небольшой коробочки напичканной всевозможными деталями и цветными проводками, над которой, как сказал как-то Дейл, колдовала с самого утра, и задумчиво посмотрела в ящик с инс- трументами. - Ну конечно, какая я забывчивая, - Гаечка улыбнулась. - Я, наверное, оставила их в самолете. Дейл, ты не мог бы... - начала она оборачиваться, что бы попросить бурундука помочь ей, но обнаружила, что рядом никого нет. Это было так не обычно, что Гаечка на секунду задумалась об этом, совсем забыв о механизме, который собирала... Очну- лась мышка от того, что белая тополевая пушинка, кружась и по- качиваясь как снег, легла ей на кончик носа. Гайка, тряхнув головой, смахнула ее. - Странно, - в слух произнесла она, припомнив, что весь сегодняшний день бурундуки не показывались на глаза, а ведь обычно ребята ей проходу не дают, и Рокфор был за завтраком особенно неразговорчив... - Завтрак! Я же совсем забыла об обеде! Гайка вытерла перемазанные маслом руки и побежала в свою комнату, что бы переодеться. - Надеюсь, Рокки еще не приготовил обед... - на бегу, шептала она, припомнив, как много раз обещала Рокфору прихо- дить есть вовремя. Добежав до своей комнаты, мышка, скинув рабочий комбине- зон, быстро умылась, достала из ящика чистый и переоделась. Закатывая рукава и одновременно поправляя неудобно улегшиеся складки, она обратила внимание на вдвое сложенный листочек, лежащий на кровати. - Не помню, что бы я оставляла его тут... - пробормотала она и с любопытством развернула листок. Это оказалась что-то вроде записки. Точнее, это были стихи. Гайка прочла и с недоумением посмотрела по сторонам. Потом еще раз внимательно перечитала и, бессознательно прошептав: "Спасибо", аккуратно сложила листок пополам, а за- тем убрала его в верхний ящик комода. Мышка улыбнулась своему отражению в зеркале, кто бы это мог быть... Дейл или Чип? - Ой, я же опаздываю на обед! - подумав о Чипе с Дейлам, вспомнила она и побежала в столовую. Перед последним поворотом коридора Гаечка пошла спокой- нее. За углом послышался возбужденный голос Дейла. - Кажется, она идет! - Если это опять твоя проверка... - в ответ с раздражени- ем начал Чип. И Гаечка вошла в столовую... - Сюрприз! - воскликнула хором вся мужская половина спа- сателей. Гайка от удивления замерла на месте. Столовая преобразилась до неузнаваемости. Разукрашенная цветными лентами, флажками и с двумя тряпочками от воздушных шариков, зависшими на потолке, она приобрела праздничный вид. Так вот чем Чип и Дейл занимались с утра. - С днем рождения, Гаечка! - хором произнесли бурундуки, протягивая ей каждый свою коробочку, завернутую в блестящую бумагу и перевязанную цветной лентой с роскошным бантом. - Принимай подарок, милая, - с гордостью сказал Рокфор, указывая на праздничный стол, в центре которого возвышался торт, украшенный кремовыми цветами, свечками, а на самой ма- кушке стоял маленький гаечный ключик. - Спасибо, - прошептала пораженная мышка, пытаясь одним взглядом охватить все: комнату, друзей, подарки и ощущение счастья, так явно угадывающиеся на их лицах. "Именно такие дни чаще всего вспоминаются зимой..." подумала она, а потом поры- висто обхватила бурундуков и улыбнулась Рокфору. * * * - Спасибо за все, - в который раз за вечер повторила Гай- ка. На лицах ее товарищей было написано такое удовольствие, что они ей угодили, что большего подарка Гаечка себе и предс- тавить не могла. - За все, - повторила она, - и за стихи тоже. - Какие стихи ? - с подозрением поглядывая на Дейла, спросил Чип. - Ну те, которые вы оставили у меня в комнате. - Я ничего не оставлял, - с не меньшим подозрением глядя на Чипа, сказал Дейл. Бурундуки одновременно обернулись к Рокфору. - Вы что, ребята! Я стихи не пишу с тех самых пор как Ара... как одна мышь мне сказала, что мои стихи могут вогнать в дрожь кого угодно... - Вжик? - Ммм... нет, - прожужжал в ответ он. Белые-белые снежинки, кружась на ветру, падали на землю. И если бы не низкие тяжелые тучи, не по-зимнему холодный ве- тер, их можно было бы принять за тополиный пух. Ветер рвал из-под сердца слова, горькие и соленые льдинки, и бросал их чернильными клочьями в безголосые пасти. И ветер уже перестал искать, Снег уже позабыл ждать. Сон уже не умел надеяться, Он лишь оборачивался вслед ускользающим строчкам. |
© Loki 17.05.1999 |