Спасатели являются объектом авторского права The Walt
Disney Company и использована без их разрешения. Этот текст
можно свободно распространять (но не изменять!) при условии
отсутствия коммерческой выгоды. При размещении его в сетевом
пространстве пожалуйста, сообщите на epoirnis@chat.ru.
Distribute freely, but do not modify.
Я скомкал последний эскиз и бросил его на пол...
Основная работа была закончена. Много месяцев, в тайне от
главарей студии "Технова", где я работал художником-анимато-
ром, я лелеял, урывками перебиваясь нищенской зарплатой, свой
основной проект. Все, что я нарисовал для себя, я собственно-
ручно отснял в своей вечно зашторенной мрачной комнате, проя-
вил и смонтировал цветную обращаемую профессиональную киноп-
ленку, высушил ее и подготовил к работе.
Все то, что я называл термином "overtooning", от года в
год становилось все более доступно пользователям, кто работал
с быстроразверточными модемами в Радионете. Кроме одного. Я
зашел слишком далеко. Я смог построить инжектор перерисовки.
Последнее могло перевернуть мир анимационного кино. Нап-
ример, суперкомпьютер М-400 мог создавать мультфильмы в реаль-
ном времени по заданному сценарию. Мне довелось увидеть пароч-
ку таких видеороликов, они были изрядно паршивые. Поэтому, за
еду и идею, сотни аниматоров во всем мире ожесточенно водили
своими верными карандашами по интерактивным матричным пленкам
на конвейерах, подобных "Технова", раскрашивая рисунок на
компьютере. Но это все-равно было достаточно скорым и высоко-
отлаженным процессом пока все еще ручного труда.
Время для меня ничего не значило. Оно просто не существо-
вало, я его не замечал. Я мечтал увидеть самого себя на экране
в качестве мультперсонажа еще много лет назад. Но то, что я
сделал к настоящему, полностью перелопатило мои воззрения и
мечты. Я построил инжектор овертунинга.
Мысль о том, что человек сможет стать мультяшкой, роди-
лась не сегодня и не вчера. Вечерами, после работы, когда
сквозной мартовский ветер носил по бульварам банки из под пи-
ва, дымные окурки, которые мне порой приходилось подбирать, в
невозможности купить манящие, невыносимо до смеха дорогие пач-
ки сигарет, я просиживал в библиотечных залах, изучая высшую
электронику, генную биологию, труды по философии, религии и
просто научную популярную фантастику.
Параллельно с этим обрывочным и невразумительным самооб-
разованием, я и готовил ту кинопленку, на которой увижу себя,
но не только себя, а кое с кем, в кого был безгрешно, безна-
дежно влюблен.
Странное существо в синей одежде, желтыми волосами, с
длинным хвостом и невозможно красотой своей обжигая, жило не
только в беспредголосье видеопленок, оно жило во мне, и мне
нечего было терять... кроме любви своей.
Ее звали Гайка.
В тот рассветный, почти огненный вечер, это уже было в
мае, я внезапно понял, что знаю как совершить овертунинг. Мед-
ленно, боязно, шаг за шагом, я стал собирать инжектор и гене-
ратор "перерисовки", вернее перехода, как я называл этот про-
цесс.
В этот месяц я неожиданно, как то внезапно, сам того не
желая, пристрастился к опию. Он помогал мне отдыхать. До этого
я потерял сон, уверенность, я стал бояться. Я обрел страх. В
одну поездок на дачу я собрал крупные высушенные головки мас-
личного мака, который когда-то я вырастил нелегально, размель-
чил их, сварил и выпил горький, горячий настой. Я сидел в тем-
ноте на веранде и медленно курил папиросу. Внезапно я обрел
себя. Все произошло так неожиданно... Стало необыкновенно лег-
ко, я различал небывалые цвета и запахи, мысли летели, обгоняя
мечту, и я постепенно ушел в небытие.
Утром я приехал домой и полностью закончил монтаж аппара-
туры. Я рассчитывал проработать еще около месяца. Я был пол-
ностью свободен - "Технова" рассчитала меня и порекомендовала
занять очередь в службе занятости населения. Я тихо, про себя,
посмеялся.
Теперь я работал только по ночам. Наступал кровавый расс-
вет, подымалось великое солнышко, изгоняя из города демонов.
Мне все чаще и чаще был нужен опий. Я продал золото, серебря-
ную посуду, хрусталь, книги, я не мог остановиться, но я рабо-
тал, работал и работал.
Я вновь потерял счет времени. Был холодный месяц июнь.
Однажды, выйдя из морфийного сна, я осознал, что работа закон-
чена. Инжектор представлял из себя рамку за полупрозрачной
дверью. Он был подключен к различной аппаратуре. Для генного
идентификатора я часто брал у себя пробы крови, пока не добил-
ся полного подчинения мне многочисленных ящиков, скан-монито-
ров и реиндикаторов.
Я приготовил физиологический раствор для тотального окис-
ления нервных волокон и создания моего скан-портрета. Я сделал
внутривенную инъекцию и, облепленный датчиками с ног до голо-
вы, стал ждать первых результатов. Я не представлял, какие му-
чения мне принесет эта ночь. Я стонал, плакал, что-то бормо-
тал, сжимал кулаки и закусывал губы. Я помню, что даже хотел
биться головой о стенку. Я принял большую дозу опия, и мне все
стало безразлично.
Время близилось, я включил кинопроектор, поставил бобину
пленки, непослушными от опия пальцами провел пленку по всем
механизмам и закрепил. Больше нельзя было ждать. Я включил
проектор, и кадры замелькали
Вспыхнул нестерпимо яркий свет, и я начал превращаться в
контурную полупрозрачную голограмму. Я отрешенно смотрел, как
сквозь дымчатые руки и тело проступают мускулы, кровеносные
сосуды, внутренние органы. Я потерял сознание. Через мгновение
я очнулся. Но это был не я! Я содрогнулся от содеянного. Я это
сделал. Пройдя овертунинг, я стал "toon", или как там еще...
Меня больше не было.
Постепенно мои мысли светлели. Я оказался а чужом мире.
Гигантские черные дома, чудовищные деревья, гротескные площа-
ди, сделанные из странного камня, как я понял, из асфальта. Я
вскользь взглянул на отблеск стекла - это была огромная витри-
на, и увидел себя. Я был таким, каким себя нарисовал: тем-
но-коричневым бурундуком с черной полосой на спине. На руках у
меня было по четыре пальца. Я удивленно разглядывал на себе
шерсть. Устройство нового тела было удобно и унитарно.
Я скользнул в сторону газона. У меня было мало времени, и
у меня была цель. Забравшись по сосне, я всмотрелся в чужой
город. Почти поодаль Эмберли-стрит, за пустошью и рядом домов
я увидел заветный высокий дуб и несколько скамеечек под ним.
Я задрожал от волнения, мне до жути зверски захотелось
опия, но я вдруг понял, что мой новый организм в нем не нужда-
ется, не зависит от него, и я расхохотался.
Наверное, у меня было несколько часов, может даже дней,
по местному времени, я не знал сколько именно. Я стал прибли-
жаться к парку с дубом, меня все забавляло, мне было очень ве-
село.
Я разработал стратегию. Я должен увидеть Гайку, может
быть даже поговорить с ней. Я зашел в местный паб для мышей,
поторчал там, вышел посмотреть программу кинофильмов на сегод-
няшний вечер. Я зашел в кассу, и вдруг...
Вдруг ко мне обратилась Гайка!
- Вы не подскажите сколько сейчас времени?
Я смотрел только на нее, и меня брала жуть, оторопь,
шерсть становилась дыбом, я медленно немел, ибо моя любовь те-
перь была явной, живой и веселой.
- Ч...часы висят над кассой,- медленно проговорил я, пу-
таясь в словах.
- А они не работают.
- А-аа...
Мы помолчали.
Мой план сработал. Ведь я нарисовал бурундука ее мечты,
слишком хорошо я ее знал. И чувство, которое она хранила воз-
можно всю свою жизнь, коснется меня. Но я не поломаю ее жизнь,
даже если она попытается влюбиться в меня. Ведь я не вечен.
Моя серия кончится, когда по земному времени проектор отмотает
всю пленку. Я даже не успел подготовить свой план возвращения,
так я был там слаб. Но если хотя бы через сутки я не вызову
инжектор... То меня больше не будет.
Я поставил таймер на 24 часа.
- А сегодня будет неплохое кино,- как бы между прочим
сказала Гайка.
- Д-да... А не сходить ли нам в паб, отметить знакомство?
- Ну, вообще-то я сегодня свободна, у нас выходной.
- У вас?
- У нас, Спасателей.
- А, ну конечно же!
- Вы разве нас знаете?
- Весть о ваших героических подвигах коснулась и наших
краев.
Гайка зарумянилась. Таких слов она редко слышала от Чипа
с Дейлом.
Через минуту мы сидели в кафе.
- Мне довелось знать, вы изобретательница?
- О, я немножко разбираюсь в механике.
- Я, увы, далек от высокой науки. Извините, что не назвал
своего имени сразу. Меня зовут Рут. Рут Доррингтон,- я предс-
тавился именам капитана Доррингтона из "Приобщения к большинс-
тву" Александра Шалимова,- я писатель, писатель-публицист.
Гайка не очень любила читать, но сочла своего собеседника
весьма просвещенным человеком..
- За знакомство, Гайка! - я поднял тост.
- За знакомство! Как это романтично!
Я понял, что Гайка начинает влюбляться в меня. Я очень
волновался. Волновался за возвращение. Я еще не знал, что я
наделал под влиянием опия, там, у себя. Но не мог же я обор-
вать все пути назад? Та ночь начисто стерлась у меня из памя-
ти.
- Вы очень взволнованы. Из-за чего? - вдруг спросила Гай-
ка.
- Я не очень хорошо знаю ваш город, вы не могли бы меня
ознакомить с ним?
- О, я познакомлю вас со Спасателями!
- Нет, не надо, пусть их ничто не заботит.
Я вздохнул, и заговорил быстро-быстро:
- Гайка, я должен тебе сказать то, о чем хотел сказать...
как-нибудь, именно тебе, на протяжении многих лет. Мне прихо-
дилось молчать, нет, вернее говорить с тобой, заведомо меня ты
не слышав... продолжала изобретать, спасать, жить своей прек-
расной солнечной жизнью...
Она посмотрела на меня, и я замолчал.
- Гайка, я люблю тебя!
Она вздрогнула, и отвела взгляд.
Мы шли обнявшись по аллее вдоль Эмберли-стрит и изумленно
любовались торжественным звездным городом. Мы говорили о пус-
тяках. Я сладостно слушал, как она вразнобой говорит с ка-
ким-то странным, невозможным акцентом , забавно коверкая свою
все же правильно поставленную американскую речь. Она вставляла
не совсем английские слова, технические термины и просто запи-
налась, зачастую ленясь продолжить не относящуюся к нам мысль.
Я забыл только про время. Украдкой взглянув на таймер,
замаскированный под часы, я обнаружил, что у меня остался лишь
один час. Я ошибся в расхождении времени в два или три раза.
Теперь таймер отсчитывал уже не время, а какие-то озлобленные
цифровые символы.
Когда мы дошли до парка, было двадцать минут. Даже если я
прямо сейчас вызову портал инжектора, я все равно не успею
пройти генную идентификацию. Как после бредового сна, я отчет-
ливо вспомнил лаконичную записку на рабочем столе: "Мама, сож-
ги эту бобину на костре на даче, так надо. Мама, прощай."
- Гайка, Гайка! - я тряс ее за плечи, - скоро все кончит-
ся, ничего на будет, это не твоя серия, не твоя, ты живешь в
другом мире, с тобой ничего не случится, а я исчезну!
- Что?
Она не понимала слов.
- Что ты говоришь?!
- Я, Джонатан, пришел сюда, чтобы умереть!
Я выдал свое настоящее имя, говоря сам с собой. А что мне
делать там? Слоняться по сырому городу, блевать через перила,
стоять у ночных палаток в очередях за водкой, искать работу, и
еще... мне был нужен опий.
- Вот оно, видишь, вот оно! - я стучал рукой по таймеру.
Гайка все поняла. Она стояла ссутулившись, растрепанная
на ветру, из ее глаз текли слезы.
- Джонатан, на уходи, не уходи... - причитала она, - Я
думала, счастье есть, что есть любовь!
- Да, есть! И поэтому я пришел сюда!
Одна минута на таймере.
- Гайка!
Она обняла меня.
Изображение стало постепенно светлеть, пропадая белыми
пятнами у меня в глазах.
Десять секунд на таймере..
- Гайка, я люблю тебя! Мне нужна только ты!
Ее больше не было. Я почувствовал, как исчезают мысли,
страдание, боль. Пропал белый снег и я проваливался в молчали-
вую темноту.
Пленка в моей комнате перемоталась и продолжала крутиться,
развеваясь белым ракордом. Ее шелест разносил над стонущим городом
мой сдавленный крик:
"Гайка, я люблю тебя! Мне нужна только ты!"
|