Агрессивная терапия / Offensive Care

                           Глава 5
                       Полуночная смена

                            * 1 *

                            13 декабря, вечер-14 декабря, ночь

   В это было трудно поверить. Невозможно поверить. Он  просто
отказывался в это верить.
   Но факты говорили сами за  себя.  И  как  ни  старался  Чип
заставить себя не обращать на них внимания и задвинуть куда-то
на самую дальнюю  полку,  в  папку  "Несущественное",  у  него
ничего не получалось. Не только по той причине,  что  факты  -
вещь упрямая сама по себе, но еще и потому, что при  этом  ему
приходилось бороться не столько  с  ними,  сколько  с  гораздо
более трудным соперником - своей собственной натурой. С  самим
собой, настолько привыкшим полагаться в жизни именно на факты,
что теперь просто не мог позволить себе закрыть на них  глаза.
Вновь  и   вновь   он   мысленно   запихивал   толстую   пачку
документальных свидетельств в явно не  рассчитанную  на  такое
количество листов папку, кое-как зашнуровывал её и  заталкивал
в стеллаж, но всякий раз что-то шло  не  так.  То  лопался  не
выдержавший натяжения шнурок, то  папка  рвалась  при  попытке
запихнуть её в и  без  того  забитую  полку,  то  он  сам,  не
справившись с напряжением, доставал её и раскладывал листы  на
письменном столе, пытаясь  расположить  их  в  таком  порядке,
чтобы  получить  какой-то  другой  ответ.  Отличный  от  того,
который был на поверхности,  и  который  из  маленького  атома
одного из тысяч возможных  вариантов  постепенно  разросся  до
размеров поистине исполинских, поглотив все остальные.  Однако
это был как раз тот случай, когда  от  перестановки  слагаемых
сумма оставалась неизменной. Как ни крути, и  как  ни  крутись
сам.
   Не помогало ничего - ни чтение, ни писание. Чтение не могло
помочь по той простой  причине,  что  уж  в  чем-в  чем,  а  в
вопросах сердечных Шерлок Джонс  был  плохим  советчиком,  ибо
великому  во  всех  прочих  отношениях  детективу  были  чужды
переживания, которыми в данный момент  терзался  Чип.  Поэтому
бурундуку пришлось искать помощи в другом месте.
   Например, в гостинице "Горизонт", что в  Бандунге,  столице
провинции Западная Ява, куда его друзья должны прибыть  завтра
в обед по местному времени или сегодня вечером - по яванскому,
так как сейчас на острове было уже  утро  14-го.  Именно  этот
адрес Спасатель написал на конверте, которому  пришлось  очень
долго,  до  самого  вечера  ждать  предназначенного  для  него
письма, так как на этот  раз  дела  у  Чипа  продвигались  еще
медленнее, чем позавчера. Он выдавливал из себя  каждое  новое
слово, и к моменту, когда он заканчивал абзац, уже не  помнил,
с чего этот абзац начинался, и ему доводилось по нескольку раз
перечитывать уже написанное. В голове царил  полный  хаос,  не
спасали даже мысли о каменной стене.
   Впрочем, неправда, они помогали. Но, сами понимаете,  когда
ты думаешь о  каменной  стене,  из-под  твоего  пера  наврядли
выйдет очень уж душевное письмо. Поэтому первые  два  варианта
текста были отправлены в корзину, то есть, в данном случае,  в
нижний ящик тумбочки. Лишь с третьей попытки у Чипа получилось
что-то, что уже можно было посылать самым  близким  и  дорогим
друзьям на свете, не опасаясь, что они на тебя  обидятся  или,
того хуже, решат, что  с  тобой  что-то  случилось,  и  быстро
вернутся, прервав отдых и отказавшись от  всех  своих  планов.
Заклеив  злосчастный  конверт,  бурундук   почувствовал   себя
настолько изможденным, как если бы  до  этого  полдня  собирал
ДУГУ, причем на время и в одиночку. Единственным известным ему
средством вновь обрести бодрость духа был  Гаечкин  чудо-кофе,
однако тщетно было надеяться раздобыть  его  в  больнице,  где
повар не умел даже еду нормально посолить...
   - Твой ужин, Чип! Приятного аппетита!
   - Спасибо, Милли!..
   - С тобой всё в порядке? Ты какой-то...
   - Не обращай внимания. Устал, наверное...
   Поковыряв пищу и убедившись в полном  отсутствии  аппетита,
бурундук переставил поднос  на  тумбочку,  ограничившись  лишь
куском хлеба. Его, к счастью, готовили не в больнице, и соли в
нем было ровно столько, сколько требовалось. Поэтому  Чип  мог
есть его, не отвлекаясь  на  опасения  стать  жертвой  местных
поваров, и спокойно думать о своих проблемах.
   Хотя как раз о спокойствии в данном случае  говорить  и  не
приходилось. Но впервые за очень долгое  время  волнение  Чипа
было связано не с очередной  спасательной  операцией  и  не  с
переживанием  за  безопасность  друзей,   а   с   собственными
чувствами. Пусть  на  этот  раз  не  какими-то  неведомыми,  а
хорошо,  даже  слишком  хорошо   знакомыми,   но   всё   равно
вызывающими неподдельную тревогу, так как вместе с ними пришла
та   самая   неизвестность   и   неопределенность,   нарушение
устоявшегося порядка и  его,  Чипа,  душевного  равновесия.  С
таким трудом  добытого,  буквально  выстраданного  согласия  с
самим собой, в котором он жил  последние  полгода,  и  которое
сейчас   трещало   по   всем   швам,    распираемое    изнутри
увеличивающимся со скоростью пущенного с  горы  снежного  кома
клубком эмоций, противоречий, навязчивых мыслей и,  что  самое
страшное, правды. От которой невозможно  было  спрятаться  под
клетчатым  пледом  или  убежать  в  мир,  придуманный  любимым
писателем. Которую  надо  было  осознать  и  переварить,  ведь
другого пути вновь обрести душевный покой просто не было.
   "Может, отыграть всё  назад,  к  утру  9-го?  Вернуться  на
уровень сугубо формальных отношений между пациентом и дежурной
медсестрой? Снова называть друг друга "мистер Чип"  и  "сестра
Милдред", обращаться на "вы"? Ничего личного, никаких взаимных
обязательств и обид?"
   Неплохой вариант, лично его вполне устроил бы.
   Но вряд ли устроил бы Милли.
   И потом, как он сможет объяснить ей всё это после того, что
между ними было? Как сможет убедить её, если сам до  конца  не
уверен?
   Что ж, можно обойтись и без  объяснений.  В  конце  концов,
Милли, по её собственным словам, не единственная  медсестра  в
этом отделении, и можно попросить Стоуна или Спайви приставить
к нему кого-то другого. А если и этого окажется  недостаточно,
добиться её перевода в другое отделение. Они наверняка  пойдут
ему навстречу, учитывая заслуги его команды  вообще  и  Гаечки
перед больницей в частности. Достаточно просто и эффективно.
   Но в корне неправильно. Потому что...

   - Не знаю, могу ли я назвать тебя своим  другом,  но...  но
мне очень хочется, чтобы я мог. То есть, лично я  считаю  тебя
своим другом. Другое дело, считаешь ли ты меня им...
   - Да, Чип, считаю...

   ...С ДРУЗЬЯМИ ТАК НЕ ПОСТУПАЮТ!
   Просто не поступают. Это будет гадко, низко  и  подло.  Она
доверилась  ему,  почувствовала  в   нем   родственную   душу,
способную понять её, поддержать и утешить, способную ради  нее
на  поступок.  Да,  именно  на  поступок.   Ведь   привселюдно
попросить прощения - это тоже поступок, на который  многие  не
решаются из страха показаться  слабыми,  глупыми  и  смешными.
Чипу этот страх был знаком, как никому другому, и  всё  же  он
решился, переступил через себя, явственно ощутив,  что  теряет
нечто большее и более ценное, чем сухие формальные  отношения,
возврат к которым означал бы, что всё это было напрасно. А еще
- что Милдред в нем ошиблась, приняв за кого-то  другого,  кем
Чип никогда не был и уже никогда не станет, как бы ни пытался.
Что всё это было лишь игрой, притворством, маской благородного
борца со злом, под которой скрывался слабый  и  бесхарактерный
субъект. Который, стоит ему столкнуться с чем-то непонятным  и
доселе неведомым, тотчас обращается  в  бегство  вместо  того,
чтобы побороть свой страх и во  всем  разобраться.  Который  с
готовностью  пожертвует  чувствами  других,  лишь   бы   снова
оказаться в  своем  замке,  привычном  и  спокойном,  где  всё
подчинено раз и навсегда установившемуся  порядку,  а  если  и
меняется, то всё равно остается прежним...
      
            "Вот и утро забирает звезды в плен
            Изменилось всё - не видно перемен..."
      
   Да, недаром эта песня поразила его еще на концерте.  Однако
тогда бурундук и представить себе не мог, что она отражает  не
только его  жизнь,  но  и  его  характер,  включавший  в  себя
кажущееся невероятным  сочетание  жажды  приключений  и  новых
ощущений с подсознательным  стремлением  ничего  не  менять  в
принципе. С одной стороны, ничего уникального в таком единстве
противоположностей  не  было.  В  Гаечке,  например,  спокойно
уживались нежность с немышиной, да что там,  с  нечеловеческой
силой и ранимость со стальной твердостью характера. Но если  в
мышке эти качества гармонично дополняли друг друга, делая  её,
по  меткому  выражению   Чарли  Чеддера,  "нежной   розой"(9),
приносящей окружающим радость,  то  в  Чипе  они  образовывали
смесь поистине гремучую, превышение критической массы  которой
приводило к непредсказуемым и подчас  печальным  последствиям.
Достаточно вспомнить его категорический отказ помочь  ласточке
Птич  добраться  до  Капистрано(2). Хотя в  это  время   лидер
Спасателей просто изнывал от скуки и  был  готов  хоть  сейчас
отправляться  спасать  китов  или   поднимать   затонувшие   в
Бермудском треугольнике корабли, просьбу маленькой птички  он,
привыкший к борьбе с настоящими  преступниками,  счел  слишком
мелким заданием для них, и в итоге довел её и всю  команду  до
слез. И ведь это отнюдь не первый подобный случай...
   - Тамми...(3) - пробормотал бурундук. Никто посторонний  не
смог бы разобрать, что он сказал, так как в  этот  момент  его
рот был занят хлебом, однако  сейчас  это  не  играло  никакой
роли. Никого другого в палате всё равно не было,  а  для  Чипа
это имя прозвучало так громко, словно его прокричали ему прямо
в ухо.
   Когда он видел её в последний раз? Год назад, кажется... Ну
да, конечно! Аккурат на прошлое Рождество. Недавно, и в то  же
время давно. Ведь это было еще до  самолета,  концерта  и  его
незабываемого пикника с  Гаечкой.  Можно  сказать,  в  прошлой
жизни.
   Они и раньше виделись редко, а после того, как  она,  решив
стать актрисой,  переехала  в  Сан-Анджелес,  и  вовсе  только
переписывались,  встречаясь  лишь   по   большим   праздникам.
Поначалу её преследовали неудачи, хотя она старалась изо  всех
сил. Впрочем, как оказалось, именно  поэтому  и  преследовали,
поскольку она уж слишком сильно хотела походить  на  известных
актрис  прошлого  и  настоящего,  и  хорошо,  если   в   итоге
получалась пародия, а не карикатура.  Прослушивание  следовало
за  прослушиванием,  отказ  за  отказом,  и  она,  отчаявшись,
собралась возвращаться домой ни с чем.
   Позже  Тамми  писала,  что  уже  садилась  в  междугородный
автобус, когда задумалась, что скажет маме,  которая  всячески
поддерживала её желание стать  актрисой  и  наверняка  страшно
расстроится.  Потом  подумала  о  том,  что  скажут  они,   её
друзья-Спасатели. Что скажет  Чип,  или,  как  она  продолжала
называть его, Чиппи. Что скажет Гайка, у которой наверняка всё
получилось бы, как нельзя лучше,  и  на  которую  она  в  этот
момент хотела быть похожей, как никогда...
   И в тот момент, когда она уже  занесла  ногу  на  ступеньку
лестницы, ведущей в  маленькую  кабинку  в  глубине  багажного
отделения автобуса, у нее в ушах  зазвучали  слова,  сказанные
много  лет   назад   изобретательницей   в   личном   кабинете
Толстопуза.

   "Разве  можно  понравиться,  если  стараешься  быть  кем-то
другим? Ты - Тамми, и  это  здорово!  Другой  Тамми  на  свете
нет!.."
 
   Тамми  вернулась  и  на  очередном  прослушивании  уже   не
пыталась быть кем-то еще, кроме самой себя и своей героини. На
ту роль её не взяли, но сказали, что у нее есть  потенциал,  и
посоветовали, к кому обратиться. Так она получила свою  первую
роль - белки-сладкоежки в рекламе  шоколадно-орехового  масла.
Тут ей даже не пришлось  ничего  играть,  ведь  сценарий,  как
выяснилось, будто с нее  писали.  За  этой  ролью  последовала
вторая, потом третья... Они всё усложнялись, становились более
продолжительными и ответственными. Но и она играла всё  лучше,
не забывая при этом оставаться самой собой в любой, даже самой
непредсказуемой  ситуации,  будь  то  прыжок  с  парашютом  за
выпавшей из самолета банкой лучшего в мире арахиса или съезд с
холма   верхом   на   медведе-гризли    с    полным    бидоном
свеженадоенного молока для самого вкусного и нежного шоколада.
И пусть до  по-настоящему  значительных  ролей  дело  пока  не
доходило,  она  зарабатывала   достаточно,   чтобы   перевезти
родителей  и  сестренку  Бинк  в  Сан-Анджелес,  и  продолжала
работать, понемногу откладывая деньги  на  обучение  в  лучшей
школе актерского  мастерства,  диплом  которой  открыл  бы  ей
дорогу в мир большого кино.
   Глядя на эту молодую, целеустремленную  и,  чего  уж  греха
таить, красивую девушку,  Чип  просто  не  мог  поверить,  что
когда-то она заливала слезами подушку его кровати после  того,
как он накричал на нее, раздраженный её навязчивым вниманием и
шуточками друзей по этому поводу. Тогда его грубость была лишь
защитной реакцией, проявлением  того  самого  подсознательного
страха показаться  смешным  и  стремления  вернуть  всё  назад
вместо того,  чтобы  приноровиться  к  новым  условиям.  Но  в
результате он не только  Тамми  обидел,  но  и  сам  вместе  с
друзьями едва в кошачьи консервы не превратился ...
   - Нет, это больше не повторится! - тихо, но  твердо  сказал
себе Чип, при этом непроизвольно сжав кулаки и накрошив хлебом
на одеяло. - Этого не будет! Я этого не допущу!
   Спасатель принялся яростно стряхивать  на  пол  крошки,  не
уставая поражаться своему умению не то что  найти,  а  создать
проблему на ровном месте. Что тогда, когда усмотрел вселенский
заговор в поездке Дейла и  Гаечки  за  деталями.  Что  сейчас,
когда чуть было  не  принес  чувства  Милли  в  жертву  своему
эгоизму, консерватизму и боязни выйти  за  границы  привычного
ему мира...
   "Стоп, секундочку... Вот оно, конечно!"
   Выйти за границы привычного для него мира.
   Помнится, еще позавчера он  установил,  что  соскучился  по
живому общению и непринужденному веселью, которые в  последние
полгода,  после  того,  как   он   заново   обрел   казавшихся
потерянными  навеки  друзей,  стали  неотъемлемой  частью  его
повседневной жизни. Но ведь было еще  кое-что,  что  стало  ею
значительно раньше.
   Ревность.
   Чип откинулся на подушку и закрыл глаза ладонями,  чувствуя
не просто  усталость,  а  изможденность,  знакомое  разве  что
бредущему по пустыне и уже потерявшему счет дням путнику. Он и
вправду прошел  очень  долгий  путь,  гоняясь  за  миражами  и
попадая в зыбучие пески, но всякий раз  находил  в  себе  силы
выбраться на твердую  землю  и  идти  дальше,  к  вожделенному
оазису.  И  он  дошел,  и  поэтому   к   полному   изнеможению
примешивалось сладкое ощущение триумфа...
   - Как самочувствие, Чип? - спросила вошедшая в палату Милли
и,  остановившись  у  самого  порога,  всплеснула  руками.   -
Господи, ты так ничего и не  съел!  Тебе  нездоровится?  Живот
болит?
   - Нет-нет, Милли, -  широко  улыбнувшись,  замотал  головой
бурундук. - Всё в порядке! Просто много думал, было как-то  не
до еды...
   - Мне забирать поднос?
   - Нет, Милли, я доем. Чуть позже, но обязательно доем.
   - Всё наверняка совсем остыло. Знаешь, я могу попросить  на
кухне, чтобы его подогрели. Не будешь же ты есть холодное...
   - Почему? Буду!
   -  Да  ну,  брось!  -  бурундучиха  улыбнулась,  но   голос
прозвучал строго и назидательно. - Горячая еда гораздо вкуснее
и здоровее!
   - Правда, не стоит, - заверил её Чип. - Поверь мне,  сейчас
у нее как раз оптимальная температура. А  если  её  разогреют,
мне снова придется ждать, пока она остынет, и дуть  на  каждый
кусочек...
   - Ну, ладно, раз ты так говоришь... Ой,  у  тебя  же  хлеба
нет! Неужели я забыла?..
   - Нет-нет, он был! Просто я его уже съел.
   - Принести еще?
   -  Спасибо,  одного  куска  мне  хватит.  Да  и  вообще,  -
Спасатель напряг мышцы рук и придирчиво оглядел себя,  -  надо
следить за собой. Лишний вес мне ни к чему, сама понимаешь...
   -  Понимаю,  -  кивнула  Милдред,  увлеченно   рассматривая
бицепсы  Чипа,  которые,  даже  скрытые  шерстью  и   рукавами
больничной пижамы, производили впечатление. - А ты  в  хорошей
форме!
   - А как же иначе? Я  ведь  Спасатель!  Не  Таркл,  конечно,
но...
   - Да будет тебе, Чип! - отмахнулась медсестра. - Таркл тебе
в подметки не годится!
   - Ну, раз ты так говоришь... Хотя, с другой стороны, должна
же и от него быть хоть какая-то польза, как думаешь?
   Милли не сразу поняла, что  имеет  в  виду  Чип,  но  когда
поняла, засмеялась так громко, что все,  находившиеся  в  этот
момент в коридоре, обернулись. Извинившись, медсестра  закрыла
дверь палаты, и после этого хохотали уже они оба.
   - Да, Чип... - сказала она, промокая платком выступившие от
смеха слезы. - Это... это ты хорошо сказал...  "Хоть  какая-то
польза..." "Ну хоть какая-то..." Ой, я не могу...
   - М-да, действительно... - кивнул Чип, переводя дыхание.  -
Знаешь, я и сам не ожидал, что так хорошо получится!..
   -  Хорошо  -  это  не  то  слово!  Просто  шедевр,  честно!
Обязательно всем своим расскажу,  вот  они  посмеются!  Таркл,
знаешь ли, не самая популярная в больнице фигура...
   - Нет, что ты! Не может быть! -  удивленно  округлил  глаза
бурундук. - Такой добрый и отзывчивый санитар,  такой  чуткий,
такой...
   Милли снова прыснула.
   - Ой, Чип, перестань, а то у меня и так уже живот  болит...
Ладно, я пойду. Точно не надо ужин разогреть? Мне  не  трудно,
честно!
   - Нет, Милли, правда, не утруждай себя. Всё хорошо.
   - Ну, тогда спокойной ночи! До завтра!
   - До завтра! - кивнул Чип и снова остался  в  палате  один.
Интересно, как скоро его  шутка  дойдет  до  ушей  санитара?..
Спасатель ухмыльнулся, представив себе, как разозлится  Таркл.
Пускай злится. Очной дуэли на костылях с  ним  не  получилось,
так  хоть  заочно   поругаемся.   Чтобы,   так   сказать,   не
расслаблялся...
   Он предпринял вторую попытку поужинать, но выплюнул  первый
же кусок, оказавшийся, как и предсказывала Милдред,  холодным,
и, как и следовало ожидать, пересоленным. Ну и ладно, в  конце
концов, он отнюдь не лукавил,  когда  говорил,  что  ему  надо
следить за своим весом. Малоподвижный вследствие травмы  образ
жизни в сочетании с плотным питанием мог привести к удручающим
результатам. Да и вообще, недаром говорят: "Завтрак съешь сам,
обед раздели с товарищем, ужин отдай врагу..."
   "Таркла, что ли, позвать?"
   Улыбнувшись собственной шутке, бурундук накрыл миску с едой
тарелкой, в которой раньше лежал хлеб, и уже во второй раз  за
сегодня  убрал  поднос  на  тумбочку.   А   что,   тоже   ведь
упражнение... Ладно, хватит на  сегодня  упражнений,  пора  на
боковую.
   Попросив проходившую  по  коридору  медсестру-мышь  забрать
поднос и выключить свет, Чип  улегся,  но  быстро  понял,  что
спать ему  не  хочется  совершенно.  То  ли  свет  в  коридоре
раздражал,  то  ли  закатившиеся  под  одеяло  хлебные  крошки
мешали. А может, нервы? Странно, все эти дни он  засыпал,  как
убитый, несмотря на все переживания... Да, зато давала о  себе
знать накопившаяся за полмесяца напряженной работы  усталость.
Теперь он уже был не так вымотан - хоть это и  не  тропический
курорт, но всё-таки  больничная  обстановка,  надо  отдать  ей
должное,  способствует  восстановлению  сил.  Подбив  подушку,
Спасатель устроился поудобнее и задышал  ровно  и  размеренно.
Даже просто лежать с закрытыми глазами в мягкой постели и  под
теплым одеялом было очень приятно. Не  надо  было  уговаривать
себя поскорее заснуть, чтобы выспаться перед подъемом ни  свет
ни заря.  Не  надо  было  никуда  спешить.  Конечно,  гипсовая
повязка немного мешает, но и к этому можно привыкнуть.  Бывают
вещи и похуже, чем гипс на сломанной ноге...
   Кстати,  о  вещах  похуже.  Завтра  он  непременно  спросит
Милдред, как дела у мистера Кошелька, есть ли улучшение,  хоть
какая-то  надежда...  Сегодня  они  этой  темы  не   касались,
поглощенные тренировкой, дедуктивным методом  и  инцидентом  с
уборщиком, но Чип понимал, что  медсестра,  хоть  и  старалась
выглядеть веселой и беззаботной, очень переживает. И пусть его
слова не поднимут больного мецената на ноги, ей  они  придадут
сил и уверенности. Она почувствует себя лучше. А значит, и  он
тоже...
   Что-то тяжелое шлепнулось на пол  в  коридоре.  Задремавший
было  Спасатель  открыл  глаза  и  прислушался,  но   тут   же
расслабился. Это Уоши. Те же самые звуки, что и в первую ночь.
Тихие  шаги,  плеск  выжимаемой  из  тряпки  воды,   невнятное
бормотание... Теперь понятно, что он разговаривает сам с собой
не потому,  что  ему  скучно,  а  потому,  что  у  него  такой
синдром... Интересно, что он при этом ощущает? Кажется ли ему,
что  он  разговаривает  с  невидимым  и  неслышимым  для  всех
остальных собеседником? Или он думает  о  чем-то,  не  отдавая
себе отчета, что проговаривает  каждую  мысль?  О  чем  вообще
думают такие, как он?..
   Бурундуку показалось, что уборщик произнес "Милдред", и  он
напряг слух, но ничего больше разобрать не смог. Говорил  Уоши
тихо, да и дверь закрытая мешала. Послышалось, наверное...  Ну
вот,  опять  он  слышит  и  видит  то,  что  подсказывает  ему
ревность.  Смешно,  право  слово.  Но  Чип,  несмотря  на  все
старания, ничего с этим поделать не мог. Пока не мог.
   "Что ж, будем бороться, пусть на этот  раз  не  с  ужасными
злодеями, а с самим собой,  со  своими  привычками..."  Ничего
страшного, он привык бороться...
   "И здесь привычка, надо же..."
   Нет, все-таки не зря говорят, что привычка - вторая натура.
Хотя  в  его  случае,  судя  по  всему,  первая.   Как   этому
противостоять? Чем? Только  одним  -  другой  привычкой.  Клин
клином вышибают. Привычка бороться против привычки  ревновать.
Поединок года, куда там тому финалу Кубка Стэнли...
   Минута текла за минутой. Уоши, закончив мыть пол, удалился.
Стукнули стеклянные двери, и в  отделении  реабилитации  снова
воцарилась тишина.
   "Интересно все-таки, произнес он имя Милли или нет? А  даже
если и произнес, что  с  того?  Может,  вспомнил  сегодняшний,
точнее,  уже  вчерашний   эпизод   с   Тарклом,   и   мысленно
поблагодарил её, даже не заметив, что произнес её имя вслух?"
   "Да нет же, мне наверняка просто почудилось..."
   А вот скрип половиц ему явно не почудился. Бурундук  затаил
дыхание и вскоре различил тихое постукивание. Кто-то осторожно
шел по коридору и, чтобы не поскользнуться,  неглубоко  вонзал
когти в мокрый после уборки паркет. Кто  бы  это  мог  быть  в
такое время? Совершающий обход врач или медбрат?
   Но  в  первый  день  за  прошедшие  между  уходом  Уоши   и
засыпанием Чипа полтора часа с небольшим (внутренние часы  его
еще никогда не подводили) никто в коридоре не появлялся. Позже
- может быть, но никак  не  раньше.  Сейчас  с  момента  ухода
уборщика прошло лишь двадцать минут,  даже  пол,  вон,  толком
высохнуть  не  успел...  Может,  кто-то  из  пациентов   пошел
освежиться? Нет, туалетные  комнаты  в  противоположном  конце
коридора, а неизвестный шел к выходу из отделения. Может,  ему
зачем-то понадобился кто-то  из  персонала?  Что  ж,  это  всё
объясняет...
   Но не то, что неизвестный остановился как раз напротив  его
палаты.
   Чип  осторожно  приоткрыл  глаза,  чтоб  они  случайно   не
блеснули в темноте.  Квадрат  света  из  окна  до  кровати  не
доходил, но рассеянные лучи вполне могли от них  отразиться  и
насторожить неизвестного. Если он, конечно,  наблюдает  сейчас
за ним...
   Он наблюдал.
   Сквозь полуоткрытые веки Спасатель видел лишь темный силуэт
на желтом фоне, но и так  было  понятно,  что  некто  в  форме
медбрата,  стоящий  напротив  окна  его   палаты,   напряженно
всматривается в темноту, пытаясь определить, хорошо ли  спится
хозяину одноместной палаты N6. Интересно,  чем  вызвана  такая
забота? Чип прикинул, как быстро он  сумеет  достать  костыль.
Если изловчиться, то уже через три секунды он будет вооружен и
готов к схватке. Другое дело, даст ли  ему  злоумышленник  эти
три секунды...
   "Так, а почему непременно злоумышленник? В первую  ночь  мы
воевали с уборщиками, кто следующий? Медбрат с обходом?"
   "С каким еще обходом? В первую ночь в  это  время  никакого
обхода не было!"
   "Ну и что? Может, этот медбрат совершает свой обход как раз
в это время?"
   "Может быть... Но нет, что-то тут не так. Что-то не так..."
   Неизвестный отвернулся от окна и двинулся дальше направо по
коридору. Раздумывал Чип недолго. Быстро встав с  кровати,  он
достал костыли и как мог тихо подошел к  окну.  За  всем  этим
явно что-то крылось, и бурундук чувствовал, что просто  обязан
всё выяснить. Несмотря на то, что чутье уже не  раз  подводило
его, на этот раз бурундук решил довериться своему радару.  Да,
когда дело касалось чувств, он его  подводил.  Но  сейчас  был
совсем другой случай. Во  всяком  случае,  Чип  очень  на  это
надеялся. Хотя и вполне осознавал, что всё это может оказаться
ложной тревогой, поднятой плохо знакомым с местными  порядками
параноиком...
   Чип  прижался  к  оконному  стеклу,  пытаясь  увидеть,  что
происходит в той части коридора,  куда  ушел  неизвестный,  но
угол  обзора  не   позволял   заглянуть   так   далеко.   Зато
открывавшиеся  внутрь  и  вправо  двери  палаты  позволяли,  и
Спасатель,  медленно  повернув  круглую  ручку,   выглянул   в
образовавшуюся щелочку. Как раз вовремя, чтобы  заметить,  как
неизвестный исчезает за третьей от входа в отделение дверью.
   Дверью палаты Гарольда Кошелька Третьего.
   Расстояние до стоявшей у стены коляски Чип преодолел в  три
прыжка. Сунув один костыль за спинку,  он  положил  второй  на
колени и выехал из палаты. Действия неизвестного, и  без  того
удовлетворявшие  всем  известным   и   неизвестным   критериям
подозрительного   поведения,   теперь   приобретали   поистине
зловещий  характер.  Сама  мысль  о  том,  что  может  сделать
квалифицированный медбрат-преступник с  беспомощным  стариком,
приводила бурундука в ужас и заставляла еще усерднее  налегать
на колеса коляски. Электродвигатель он не включал, так как его
работа сопровождалась низким  гудением,  которое  в  пустынных
больничных  коридорах  прозвучало  бы  немногим  тише   сирены
воздушной тревоги. А поднимать шум Чип до поры до  времени  не
хотел. Если преступник его  услышит,  он  может  сделать  свое
грязное дело до того, как Чип сможет помешать ему...
   А почему сразу "грязное дело"? Может, это все-таки какая-то
обычная процедура? Которую делают не каждый день,  а,  скажем,
раз в два дня? Это объясняет, почему в ночь с 8-го на 9-ое  он
ничего такого не заметил...
   Но не  объясняет  подозрительного  поведения  неизвестного,
который явно удостоверился, нет ли кого поблизости, прежде чем
войти в палату к мистеру Гарольду. А у такого богача наверняка
есть немало врагов, искренне желающих ему смерти...
   "Стоп, но ведь он и так умирает! Зачем идти на такой  риск,
если природа сама обо всем позаботится?"
   "Может, этому кому-то просто не хватает терпения?.."
   У  самых  дверей  палаты  интенсивной  терапии  ?   3   Чип
остановился. Хорошо же он будет выглядеть, если окажется,  что
этот  неизвестный  -  просто  добросовестно  выполняющий  свою
работу медбрат. Вдруг он проводит  какую-то  тонкую  операцию,
например, меняет капельницу или  настраивает  одну  из  систем
жизнеобеспечения, и внезапное  появление  незнакомца  заставит
его  вздрогнуть,  ошибиться,  нажать  не  туда,  и   в   итоге
получится, что Чип не поможет, а навредит?
   Спасатель огляделся по сторонам. Ни души. Никого,  кто  мог
бы пролить свет на эту ситуацию...
   СВЕТ!
   Чип посмотрел на располагавшееся справа  от  дверей  палаты
окно. Оно было темным.
   НЕИЗВЕСТНЫЙ НЕ СТАЛ ВКЛЮЧАТЬ СВЕТ!
   Ударом костыля Чип  распахнул  двери  и  влетел  внутрь  на
максимальной  доступной  скорости.  Он  оказался   в   широком
предбаннике  с  тремя  скамейками  вдоль  стен,   на   которых
родственники и друзья пациентов могли, не толпясь в  коридоре,
дожидаться врача или  просто  наблюдать  за  дорогим  для  них
грызуном  через  широкое   окно.   Хотя   лампы   не   горели,
жидкокристаллические экраны аппаратов жизнеобеспечения  давали
достаточно света, чтобы  свободно  ориентироваться  в  палате.
Через окно Чип видел лежащего на кровати мецената, правая рука
и  голова  которого  были  усеяны  датчиками,  соединенными  с
заполнявшими комнату приборами. Непонятные машины периодически
пощелкивали, мигали лампочками и выводили на  экраны  какие-то
графики,  дававшие  исчерпывающую   информацию   о   состоянии
здоровья Гарольда Кошелька. Но Чип даже не смотрел на них. Всё
его внимание было приковано к  стоявшему  у  постели  больного
медбрату.
   Несмотря на то, что освещение было не самое лучшее, а  лицо
неизвестного было практически полностью скрыто  под  натянутой
на самые глаза медицинской маской и надвинутой на самые  брови
шапочкой,  Чип  всё  равно  мог  многое  о   нем   рассказать.
Телосложение указывало на то, что перед  ним  мужчина,  и  при
том, судя по форме ушей и хвоста,  мышь.  Он  явно  не  ожидал
никого  увидеть  и  замер,  удерживая  в  левой   руке   сосуд
капельницы, а в правой - приготовленный  для  инъекции  шприц.
Объемом всего 1 миним(4), что в пять  раз  меньше  вместимости
самого маленького из человеческих инсулиновых шприцев, он  все
равно был для грызуна, как для человека - аэрозольный баллон с
лаком для волос. При всей его громоздкости неизвестный  держал
его одной рукой, причем очень уверенно, что  свидетельствовало
о хорошей профессиональной подготовке. Кем бы  он  ни  был  на
самом деле, он явно не первый раз пользовался инструментом для
инъекций.  Но,  судя  по  его  реакции,   нечасто   оказывался
застигнутым врасплох на месте преступления.
   - Кто ты?! Что ты здесь делаешь?! Бросай шприц! -  приказал
Чип. Но злоумышленник, как всегда в таких случаях, поступил  с
точностью наоборот. Ни на вопросы  не  ответил,  ни  шприц  не
бросил. Наоборот, кинулся на  бурундука  и  выбросил  руку  со
ставшим оружием медицинским инструментом вперед, целясь Чипу в
лицо.
   Однако с рефлексами у Спасателя всё было в порядке, и  игла
вонзилась в подголовник  в  миллиметре  от  его  щеки,  пробив
кожаное сиденье насквозь и прочно  в  нем  застряв.  Спасатель
ударил  костылем,  целясь  нападавшему  в  область  солнечного
сплетения, но тот тоже оказался не лыком шит и, увернувшись, с
силой толкнул Чипа назад, впечатав коляску в стену предбанника
как раз между дверью  и  окном  в  коридор.  Чипа  по  инерции
отбросило назад, и он бы наверняка сильно ударился затылком  о
стену, если бы не второй остававшийся за  спинкой  инвалидного
кресла костыль, сделавший сразу три очень  нужных  и  полезных
дела.
   Во-первых, он ударил по выключателю на стене, и  неожиданно
яркий   свет   вспыхнувших   ламп   на    мгновение    ослепил
злоумышленника, уже готовившегося нанести удар  ногой  Чипу  в
голову. Во-вторых, костыль принял весь удар об стену на себя и
тем самым не только уберег Чипа от ушиба головы, но и заставил
коляску резко  отскочить  от  стены.  Этого  злоумышленник  не
ожидал,  поэтому  не  успел  среагировать   и   получил   удар
выставленной вперед  закованной  в  гипс  ногой  Чипа.  Охнув,
неизвестный схватился за  живот  и,  чуть  не  напоровшись  на
выскочивший от удара о  стену  шприц,  выскочил  из  палаты  и
побежал   вглубь   отделения.   Мгновенно   сориентировавшийся
бурундук развернул  коляску  и  включил  двигатель  на  полную
мощность, но быстро  понял,  что  на  такой  скорости  ему  за
преступником ни за что не угнаться...

   - Разумеется, они способны  на  большее,  но,  поскольку  в
замкнутых больничных условиях скорость гоночной машины была бы
излишней,  я  оснастила  двигатели  электронным  ограничителем
крутящего момента. Если его отключить, то...

   Чип нагнулся назад в поисках  заветного  провода.  Вот  он.
Всё, как и говорил Дейл: толстый и ведет к какой-то коробочке.
И если его выдернуть, то... получится  непонятно  что.  Может,
там всего-то пару контактов надо отсоединить, а  если  вырвать
его весь, то двигатель вообще работать не будет... Увидев, что
злоумышленник скрылся за углом, Чип  махнул  на  всё  рукой  и
рванул кабель на  себя.  Пока  работает  блокиратор  скорости,
особой  разницы  между  ездой  на  электродвигателе  и  ручном
приводе нет...
   Кабель  с  хрустом  выскочил  из  разъема.  Гул   двигателя
моментально усилился раз в десять, и коляска встала  на  дыбы.
Её пассажир судорожно вцепился в подлокотники и  уже  морально
подготовился к падению на  спину.  Но  благодаря  выставленной
прямо по  курсу  загипсованной  ноге  Чипа  и  большим  задним
колесам центр тяжести коляски был  вынесен  достаточно  далеко
вперед, поэтому она не перевернулась, а, со стуком опустившись
обратно  на  пол,   рванулась   вперед   с   умопомрачительной
быстротой. "Да уж, на такой скорости не то, что от  санитаров,
от автомобиля  можно  убежать.  Теперь  главное  -  никуда  не
врезаться..." На повороте Чип резко сбросил скорость и чуть не
вылетел из коляски. Ремни безопасности тоже  не  помешали  бы,
надо будет Гаечке и об этом сказать...
   Когда коляска, скрипя и завывая, выскочила из-за угла,  Чип
увидел, что медбрат  стоит  в  дальнем  конце  коридора  перед
дверями грузового лифта. Горевшая над ними желтая  лампочка  в
форме  перевернутого   треугольника   показывала,   что   лифт
спускается и скоро будет на месте. Этот лифт останавливался  в
трех  местах  -  на  крыше  служебного   корпуса   Центральной
городской больницы и на втором и первом этажах МЦБ.  Спасателю
повезло, что до этого лифт был на крыше, в трех человеческих и
тридцати двух мышиных этажах над больницей. Будь он внизу  или
этажом выше, преступник уже давно сел бы в него,  и  искал  бы
Чип ветра в поле. А так у него будет достаточно времени, чтобы
настичь медбрата-убийцу...
   К сожалению для бурундука, тот  тоже  это  понял,  поэтому,
увидев несущуюся на него на всех парах  инвалидную  коляску  с
размахивающим  перед   собой   костылем   для   устрашения   и
поддержания  равновесия  преследователем,  изменил   планы   и
метнулся к ярко-красным дверям  запасного  выхода.  Открывайся
они вовнутрь, Чипу пришлось бы потратить  драгоценные  секунды
на торможение, их открытие и разгон с нуля. Однако, к  счастью
для него, больница была  построена  в  полном  соответствии  с
правилами пожарной безопасности,  и  двери  аварийного  выхода
открывались  наружу,  поэтому  для  их  преодоления  бурундуку
достаточно  было  лишь  немного  притормозить  и  толкнуть  их
костылем. Проделав это, он оказался в опоясывающей весь корпус
вентиляционной  шахте,  освещаемой  закрепленной  на   потолке
электрической  гирляндой.  В  случае  пожара  одновременно   с
включением сигнала  тревоги  она  зажжется  вся,  и  её  свет,
способный  пробиться  даже  через  очень  густой  дым,  укажет
покидающим больницу животным путь к спасению. Но сейчас, когда
пожара не было, горела только каждая третья лампа гирлянды,  и
коридор казался состоящим из отдельных островков, по которым и
бежал то и дело озаряемый светом неизвестный.
   - СТОЙ!!! - закричал Чип, устремляясь следом, но тот, как и
в палате, его не послушался. И почему они  никогда  не  делают
то, что их просят? Он же  его  по-хорошему  просит!..  Ну,  то
есть,  не  то,  чтобы  совсем  по-хорошему,  но  ведь  мог   и
по-плохому  попросить.  Начать   грубо   ругаться,   бросаться
чем-нибудь...
   Кстати, а ведь это мысль! Увесистый костыль должен обладать
хорошим останавливающим  действием.  Надо  только  с  умом  им
распорядиться... Чип прикинул расстояние до противника и решил
пока  повременить  с  броском.  Хотя  дистанция  между  ним  и
медбратом неуклонно сокращалась, она всё же оставалась слишком
большой, чтобы добросить костыль, который, как мы  уже  знаем,
весил порядочно. К тому же бросать  приходилось  одной  рукой,
так как вторая активно использовалась для управления  коляской
и удержания на ней, будучи за  неимением  ремней  безопасности
единственным способом  остаться  в  сиденье.  При  всех  своих
достоинствах вроде ширины  и  высоты,  достаточных  для  того,
чтобы можно  было  не  опасаться  случайно  задеть  стену  или
стукнуться головой о потолок, вентиляционная шахта имела и ряд
недостатков.  К  таковым  относились  как  уже   упоминавшееся
спорадическое освещение, так и то, что  она  была  собрана  из
отдельных   блоков,   стыки   которых   образовывали   выемки,
заставлявшие легкую коляску то и дело подпрыгивать в воздух. А
перспектива остаться сидеть на металлическом полу  в  темноте,
холоде и гордом одиночестве  не  прельщала  лидера  Спасателей
совершенно.
   "Вот она, возможность!"
   Они приближались к Т-образной развилке.  Преступник  обязан
будет притормозить, чтобы вписаться в поворот, в  этот  момент
он его и догонит. Точнее, не он, а его костыль.  А  потом  уже
он...
   Чип замахнулся, но в самый момент  броска  случились  сразу
две неприятности. Во-первых, коляска подпрыгнула на  очередной
выемке, и Чип отпустил костыль чуть  раньше,  чем  планировал.
Во-вторых, медбрат очень не вовремя обернулся, увидел, что ему
грозит, сгруппировался и, оттолкнувшись ногами от левой стенки
шахты, рыбкой нырнул в  правое  ответвление.  Просвистевший  в
воздухе костыль ударился в стену и укатился налево, так  и  не
достигнув цели, и теперь перед бурундуком во весь рост  встала
другая проблема - самому вписаться в поворот,  избежав  участи
своего же костыля.
   Сделать это удалось лишь отчасти. В левое  ответвление  Чип
не улетел, но об стену  боком  приложился,  оставив  в  гибком
металле солидную  вмятину  и  огласив  трубу  громким  "БУМ!",
гулким эхом разнесшимся по всей вентиляции.  Хотя  ось  левого
заднего колеса погнулась, из-за чего оно  теперь  вращалось  в
трех плоскостях одновременно, коляска осталась на ходу, и Чип,
сам не сразу поверивший в удачный исход  этого  маневра,  смог
продолжить погоню.
   Несмотря на  ушибленный  живот,  злоумышленник  не  сбавлял
темпа.  Его  форменная  белая  рубаха  пропиталась  потом,  но
движения оставались быстрыми и плавными. В отличие от Чипа, он
точно знал,  куда  направляется,  потому  что  смотрел  только
вперед и изредка  назад,  безошибочно  находя  дорогу  в  этом
лабиринте, где один неверный поворот мог закончиться  встречей
с глухой стеной. И дело было не в указывающей  путь  гирлянде,
которая, как уже было  сказано,  горела  не  вся,  из-за  чего
нужный поворот вполне можно было проскочить, что Чип несколько
раз едва не сделал. Нет, этот кто-то явно  не  раз  и  не  два
проходил здесь, а  значит,  был  гораздо  опаснее,  чем  могло
показаться на первый взгляд...
   Увидев сквозь промелькнувшую  мимо  вентиляционную  решетку
противоположный от входа в больницу  угол  подземного  гаража,
Чип  определил,  что  они  направляются  в  расположенный   по
соседству второй  корпус  Центральной  городской  больницы,  и
понял,  что  обязан  настичь  преступника  раньше.  Та   часть
вентиляционной  системы,  в  которой  они  сейчас  находились,
представляла собой хоть и поворачивающий время от времени,  но
всё же один длинный тоннель, отвечавший за циркуляцию  воздуха
в подземном гараже, второстепенные ответвления которого вели к
вырезанным в стенах и закрытым решетками отверстиям.  С  целью
улучшения  аэродинамики  и   ускорения   воздухообмена   между
подвальными  помещениями  и  улицей  тоннель  не  имел  крутых
подъемов  и  обрывистых  спусков,   поднимаясь   и   опускаясь
достаточно  плавно,  чтобы  по  нему  можно  было  проехать  в
инвалидной коляске. Вентиляционная  система  второго  корпуса,
напротив,  была  гораздо  сложнее  и  запутаннее,  и  вдобавок
изобиловала  лестницами,  бывшими  для  Чипа  в  его  нынешнем
состоянии непреодолимой преградой. Бурундук знал это, так  как
неоднократно сопровождал Гайку в вылазках  на  находившийся  в
этом корпусе склад списанных людьми приборов, а потому выжимал
из электродвигателя всё, на что тот был способен.
   На прямых отрезках он практически настигал  злоумышленника,
но каждый раз коридор  поворачивал  буквально  на  пару  футов
раньше, чем  нужно,  и  тот  вновь  уходил  в  отрыв,  проходя
повороты по уже отработанной методике  гораздо  быстрее  Чипа,
которому  приходилось   резко   тормозить,   а   потом   снова
разгоняться. Дважды Спасатель пошел на  риск  и  не  сбрасывал
скорость  до  самого  последнего  момента,  но  оба  раза  это
закончилось столкновениями со стеной  тоннеля,  после  которых
левое колесо начало вести себя так, что  бурундук  понял,  что
еще одной встречи со стеной его крепление просто не  выдержит.
Потому разгонялся постепенно, пытаясь выдержать  баланс  между
быстротой и осторожностью. Но понимал, что рано или поздно ему
придется пойти ва-банк, иначе гораздо более проворный  и,  что
самое  главное,  знающий  окрестности   злоумышленник   просто
растворится в многоэтажном  хитросплетении  коридоров  второго
корпуса, и всё окажется впустую.
   Преступник тоже прекрасно  это  осознавал,  поэтому  вскоре
свернул с освещенного гирляндой  коридора,  и  какое-то  время
погоня продолжалась в полной темноте.  Однако  вскоре  впереди
забрезжил свет,  пробивавшийся  сквозь  прутья  выходившей  на
улицу  вентиляционной  решетки,  и  Чип,  успевший  разглядеть
сквозь нее главные ворота больницы, понял, что  дальше  тянуть
нельзя. Они  уже  почти  достигли  второго  корпуса.  Если  он
правильно представлял  себе  ход  трубы,  то  после  еще  двух
поворотов будет длинный участок, пролегавший  под  проходившим
на уровне третьего этажа крытым переходом  между  служебным  и
вторым  корпусами  больницы.  После   этого   -   непроходимый
многоэтажный лабиринт. Значит, это должно случиться  здесь,  в
этом тоннеле, освещаемом белым  светом  двух  закрепленных  на
стенах   поблизости   фонарей.   Здесь   он   или    настигнет
злоумышленника, или упустит его окончательно.
   Двумя крутыми поворотами позже они, как  и  предполагалось,
очутились в широком тоннеле,  противоположный  конец  которого
терялся во мраке. Чип до упора выжал рычаг скорости,  стараясь
в предельно сжатые сроки наверстать потерянное при прохождении
двух изгибов вентиляции время. Медбрат  обернулся  и,  увидев,
что Спасатель настигает его и уже готовится к броску  костыля,
начал метаться из стороны в сторону, благо ширина коридора это
позволяла. Чип некоторое время пытался уловить  закономерность
в движениях противника, но тот был достаточно умен,  чтобы  не
придерживаться никакой конкретной  последовательности  бросков
из  стороны  в  сторону  и  совершать  их   через   совершенно
произвольные промежутки времени, инстинктивно чувствуя,  когда
Чип уже был готов метать ставший оружием больничный инвентарь.
Правда, будь у него нервы еще хотя бы чуточку крепче, и  выжди
он еще буквально одно мгновенье  перед  смещением  в  сторону,
Спасатель  израсходовал  бы  костыль  впустую  и  остался   бы
безоружным. А так бурундук успевал среагировать  и  отказаться
от броска.
   Так, перемежая замахи прыжками и наоборот, они и преодолели
три четверти туннеля. Впереди в  темноте  замаячили  очертания
фигурной решетки. Ответвление влево упиралось в работающий  на
втягивание воздуха вентилятор, а правое опускалось вертикально
вниз, проходило  под  полом  коридора  и  так  же  вертикально
поднималось наверх с другой стороны, и  далее  разрасталось  в
систему труб разной формы и размера, охватывающей весь корпус.
   Чип торжествующе ухмыльнулся. Вот оно! Как бы  ни  старался
преступник двигаться непредсказуемо, этот маневр он просто  не
мог не совершить. В конце коридора  он  должен  был  метнуться
направо, чтобы попасть в недоступный для  преследовавшего  его
инвалида  тоннель  под  коридором.   Точнее,   доступный,   но
непреодолимый, поскольку если Чип  еще  мог  попасть  в  него,
слетев на коляске вниз, то подняться с другой стороны он бы на
ней уже не смог. Разумеется, он мог оставить коляску  внизу  и
кое-как вскарабкаться наверх по приставной лестнице, но потеря
коляски означала потерю  скорости,  без  которой  тщетно  было
надеяться схватить беглеца.
   Однако,   благодаря   верному   костылю,   бурундук    имел
возможность  избежать  позорного  фиаско.  Надо  было   только
выждать момент и метнуть его в  сторону  ответвления  с  таким
расчетом, чтобы  он  оказался  в  его  проеме  одновременно  с
преступником. Брошенный несущимся  на  полной  скорости  Чипом
медицинский снаряд полетит быстро и ударит сильно, а поскольку
злоумышленник в этот момент  будет  двигаться  перпендикулярно
направлению его полета, удар  отбросит  его  влево,  к  стенке
шахты, ударившись о которую, он потеряет если не сознание,  то
способность быстро передвигаться точно. А уж он, Чип, не  даст
ему времени обрести её вновь...
   Злоумышленник резко метнулся влево.  Что  ж,  предсказуемо.
Если бы он остался в правой части коридора,  ему  пришлось  бы
всё  оставшееся  до  поворота   расстояние   там   и   бежать,
представляя собой удобную мишень. А так он  оказался  у  левой
стенки, от которой очень удобно оттолкнуться ногами  и  рыбкой
нырнуть в уходящий вниз тоннель. Нет уж,  не  выйдет!  Скачок,
еще скачок, поворот... Пошел!
   Чип  со  всего  размаха  метнул  костыль  в  правую   часть
коридора, буквально перерезая им путь преступнику. Если сейчас
он, как и  предполагалось,  прыгнет  вправо,  то  перед  самым
спуском встретится с костылем, и Чипу останется лишь  схватить
его и не дать свалиться вниз, а то еще, не  дай  Бог,  сломает
себе что-нибудь после падения, например, челюсть, и как с  ним
потом разговаривать?..
   Как и рассчитывал Спасатель, злоумышленник  оттолкнулся  от
стенки и прыгнул. Но не вправо, к спуску, а вперед, к фигурной
решетке. Приземлившись возле нее, он  резко  потянул  на  себя
невидимую в темноте и неразличимую на фоне узора ручку, открыв
искусно вырезанную и замаскированную дверцу, и захлопнул её за
собой. Чип застыл с отвисшей челюстью, глядя на вновь  ставшую
одним целым решетку, и так на полном ходу в нее бы и врезался,
если бы не  костыль,  звук  удара  которого  о  стенку  вернул
бурундука на землю и напомнил  о  том,  что  неплохо  было  бы
воспользоваться тормозами. Бурундук так и сделал, одновременно
поворачивая коляску вправо, чтобы получить в свое распоряжение
еще  пять  дюймов  коридора.  Предосторожность  оказалась   не
лишней, и Чип, затормозив вплотную к  стене,  шумно  выдохнул,
после чего, отерев  пот  со  лба  и  подняв  с  пола  костыль,
подъехал к  решетке.  Сделать  это,  правда,  удалось  лишь  с
третьего раза, так как поначалу Чип, привыкший выжимать  рычаг
управления до упора, проскакивал мимо  нее.  Без  ограничителя
скорости коляска приобрела повадки дикого скакуна со всеми его
недостатками, срываясь с места уже от самого  легкого  нажима.
Но  Спасатель  кое-как   приноровился   разгонять   её   ровно
настолько, насколько требовалось для  езды  на  расстояние  до
десяти дюймов, и, оказавшись перед решеткой, стал  внимательно
изучать её.
   На первый взгляд решетка выглядела  совершенно  обычно,  но
стоило Чипу прислониться к стене и посмотреть  на  нее  сбоку,
как он сразу же увидел  небольшой  выступ,  образованный  чуть
выгнутым вперед металлическим  дубовым  листиком.  Зацепив  за
него костылем и отъехав на безопасное расстояние,  Чип  открыл
двери. Но за решеткой никого не оказалось, и сверху ничего  не
упало. Значит, либо преступник скрылся, либо  такими  детскими
фокусами  его  не  проведешь.  Бурундук   перехватил   костыль
поудобнее и,  готовый  в  любую  секунду  отразить  нападение,
въехал в находившуюся по ту сторону решетки комнату.
   В комнате было темно, однако проникавшего сюда из  коридора
через окно на двери света было достаточно,  чтобы  безошибочно
определить  её  назначение.  Это   был   склад   медикаментов,
разделенный  на  две  неравные  части  полностью  застекленной
стойкой, единственными отверстиями  в  которой  были  запертая
дверь в дальнем конце комнаты и окошко  для  выдачи.  Даже  не
окошко, а глубокая ниша, куда можно  было  положить  накладную
или рецепт и после забрать требуемые препараты, но  в  которую
при всем желании не просунешь руку  с  ножом  или  пистолетом.
Веяние времени, ничего не попишешь.  Остальную  часть  комнаты
занимали  стеллажи,  уставленные  коробками   с   лекарствами,
упаковками бинтов и ваты, ящиками с  инструментами  и  другими
нужными в больничном деле вещами. Тут было, где спрятаться.  И
если преступник знал это место не хуже, чем вентиляцию, то он,
скорее всего, спрятался так, что Чипу даже со  здоровой  ногой
понадобился бы не один час, чтобы отыскать его. Если, конечно,
он еще здесь, а не покинул давным-давно  помещение,  пока  Чип
объезжал ретивую коляску. Тем не менее, он будет  исходить  из
того, что преступник здесь, и продвигаться вперед  медленно  и
осторожно.  Во-первых,  так  у  него  сохранялись  шансы   его
поймать. А, во-вторых, если злоумышленник уже ушел, то, как бы
быстро Чип не осмотрел комнату, это не приблизит его к цели ни
на шаг. Но если он еще здесь,  то  потеря  бдительности  может
дорого обойтись...
   "Мог ли  он  убежать  через  двери?  Нет,  под  внутренними
дверями не пролезешь, а внешние наверняка  точно  такие  же...
Может, он затаился по другую  сторону  конторки?  Ниша  выдачи
должна быть достаточно  большой...  Но  как  бы  он  залез  на
стойку? Стенки металлические, когтями за  них  не  зацепишься.
Стул стоит у самых  дверей,  с  него  не  допрыгнешь...  А  со
стеллажа? Нет, далековато, разве что он вдобавок ко всему  еще
и акробат... А если по заранее натянутой веревке?"
   Чип запрокинул  голову,  но  никаких  веревок,  ведущих  от
стеллажей к конторке, не увидел. Зато заметил кое-что  другое.
На каждой из четырех боковых граней стоек всех стеллажей через
равные  промежутки   были   просверлены   отверстия,   которые
позволяли как угодно менять конфигурацию  стеллажа,  регулируя
высоту и количество полок. Большая часть отверстий  оставалась
незанятой,  но  в  некоторые  были  вставлены  короткие,  чуть
выступающие  наружу   металлические   бруски.   В   результате
получались настоящие  лестницы,  с  помощью  которых  персонал
Малой Центральной больницы мог добираться  до  любых  полок  и
любых лекарств. Это, разумеется, было очень хорошо  и  удобно,
но в данном  конкретном  случае  означало,  что  злоумышленник
может быть действительно где угодно...
   "Постойте, а это еще что такое?"
   На полу возле четвертого от вентиляционной решетки стеллажа
лежал один  из  брусков,  очевидно,  вставленный  недостаточно
глубоко внутрь и выпавший,  когда  на  него  в  очередной  раз
встали. А вот и пустующее отверстие на уровне третьей от  пола
полки. Стоит проверить...
   - Эй,  ты!  -  крикнул  Чип,  подъезжая  к  подозрительному
стеллажу. - Я знаю, где ты! Тебе не уйти! Выходи  по-хорошему,
а не то...
   Звук отпираемой двери вынудил Спасателя искать укрытие.  Он
еле успел спрятаться за стойкой стеллажа, как дверь в  комнату
открылась, и на пороге возник кладовщик с зажатой  под  мышкой
газетой и баночкой газировки в  руке.  Включив  верхний  свет,
человек  прошествовал  во  внутреннюю  часть  склада   и   уже
собирался устроиться на своем стуле,  как  вдруг,  вспомнив  о
чем-то, остановился, похлопал себя по  нагрудному  карману  и,
пробормотав:  "Вот  ведь  растяпа,  сдачу   забыл   забрать!",
удалился, не забыв в соответствии  с  должностной  инструкцией
запереть обе двери. Уже за  порогом  кладовщик  вспомнил,  что
инструкция также предписывает на  время  отсутствия  выключать
свет, но поленился возвращаться, тем более  что  он  отлучался
лишь на пару минут к  стоявшему  на  углу  коридора  автомату.
Поэтому пошел за своей сдачей и так и не узнал, что его мелкий
проступок спас жизнь одному очень необычному бурундуку.
   Едва за человеком закрылась дверь,  Чип  выехал  из  своего
убежища и вдруг ощутил, что почему-то стало темнее,  как  если
бы потускнела висевшая над стеллажом неоновая  лампа.  Или  её
что-то закрыло. Он  поднял  голову  и  понял,  что  правильный
вариант - второй. Это было  солнечное  затмение  в  миниатюре,
только роль солнца выполняла та самая лампа,  а  роль  луны  -
выползающая из стеллажа увесистая картонная коробка...
   Чип так резко нажал на рычаг управления, что чуть не сломал
его совсем. Коляска загудела и  рванулась  вперед,  выехав  на
свет за мгновенье до того, как коробка  со  страшным  грохотом
рухнула на пол. Однако успокаиваться Чипу  было  рано,  потому
что за этой коробкой последовала вторая, потом  третья,  потом
вниз  полетели  какие-то  пузырьки   и   коробочки   поменьше.
Раздосадованный своей первой неудачей  преступник  обрушил  на
Спасателя всё, что  плохо  лежало.  Склад  наполнился  стуком,
грохотом и звоном разбивающегося  стекла,  в  воздухе  запахло
вылившимися из разбитых банок и ампул препаратами.
   Чип  развернулся  лицом  к  стеллажу,  чтобы  не   потерять
преступника из виду, и дал задний ход, попутно отбив  костылем
отскочивший в его  сторону  пластиковый  пузырек  с  какими-то
пилюлями.  Увидев,  что  он  уже   удалился   на   достаточное
расстояние от занятого преступником стеллажа, в тени  которого
ему хватило  глупости  найти  убежище,  чуть  не  ставшее  его
последним  пристанищем,  бурундук  затормозил.  Но  поздно,  и
коляска врезалась в стеллаж напротив. Спасатель еще  не  успел
толком опомниться, а сверху на него уже падали два стоявших  с
самого края пластмассовых пузырька с аспирином. И если  первый
он еще успел  отразить  костылем,  то  второй  ударил  его  по
голове, оглушив и выбив из сиденья на пол.
   "Наверное,  я  первый,  у  кого  аспирин  вызвал   головную
боль..." - подумалось Чипу. Он попытался приподняться на руках
и дотянуться до лежащего рядом костыля, но перед  глазами  всё
плыло,  и  он  снова  растянулся  во  весь  рост  на   приятно
холодившем   его   разгоряченное   погоней   лицо   линолеуме,
казавшемся мягким,  словно  пуховая  перина.  На  которой  так
хорошо растянуться во  весь  рост  после  напряженного  дня  и
закрыть  глаза,  чтобы  не  открывать  их  как  минимум  минут
шестьсот...
   "Двигайся!"
   "Сейчас, только голова пройдет..."
   "Вставай!!! Двигайся!!!"
   "Ну что еще за спешка..."
   "ВСТАВАЙ!!!"
   Спасатель помотал  головой.  Разноцветные  круги  понемногу
рассеивались, и он вновь предпринял попытку взять костыль.  Но
в ушах всё еще стоял звон стекла и  гул  падающих  коробок,  и
поэтому он не услышал приближающихся к нему шагов.
   Спустившийся со стеллажа мужчина-мышь в пропитавшейся потом
форме  медбрата  Малой  Центральной   больницы   наблюдал   за
неуверенными  движениями  своего  противника  одновременно   с
ненавистью и восхищением. Подумать только,  бурундук-калека  с
переломом ноги, а его, вон, чуть до смерти не загнал!  Опасный
противник, ничего не скажешь. Даже, можно сказать,  слишком...
Неизвестный посмотрел на лежащий неподалеку осколок стекла.  А
что? И размер соответствующий, и форма  подходящая  для  того,
чтобы решить все проблемы одним махом...  Преступник  нагнулся
за ним, но тут снова раздался  звук  поворачиваемого  в  замке
ключа, и ему пришлось отказаться от своих  планов.  Ругнувшись
сквозь зубы, злоумышленник опрометью кинулся к  вентиляционной
решетке и еле успел скрыться за ней до того,  как  вернувшийся
из похода  за  сдачей  кладовщик  вошел  в  комнату  и  увидел
разгромленные стеллажи.
   - ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ?!! - закричал человек. От  волнения  он
лишь с пятой попытки попал нужным ключом в  замочную  скважину
и,  подбежав  к  груде  медикаментов,  схватился  за   голову,
рассматривая плававшие в лужах разбитые банки и  рассыпавшиеся
таблетки и недоумевая, что здесь могло произойти, и как теперь
отчитываться перед начальством. Присев  на  корточки,  мужчина
осторожно,  чтобы  не  порезаться,  поднял  с  пола  промокшую
насквозь желтую коробку, полную  осколков  хранившихся  в  ней
ампул.
   - Господи! - ужаснулся он, прочитав надпись на этикетке.  -
Только этого еще не хватало! Это же такие деньги! И никто ведь
не поверит, что оно всё само упало, пока меня не было...
   Краем глаза он заметил какое-то движение  у  вентиляционной
решетки и резко обернулся, однако там ничего и никого не было.
Но он же явно  что-то  видел!  Опустив  коробочку  на  стойку,
кладовщик лег на пол и заглянул в решетку. Несколько секунд он
всматривался в темноту, потом медленно сел  и  стал  протирать
глаза рукавом, приговаривая:
   - Спокойно, Чарли, спокойно... Просто глаза слезятся.  Тебе
померещилось.  Это  всё  стресс,  и  ничего,  кроме   стресса.
Бурундуков на инвалидных колясках не бывает, у бурундуков  нет
инвалидных колясок и быть не может...

                            * 2 *

   Казавшееся как  никогда  громким  гудение  электродвигателя
эхом разносилось по  гулкому  тоннелю,  и  Чип  ощущал  полный
эффект   присутствия   в   заполненной    жужжащими    пчелами
аэродинамической  трубе.   Всплеск   адреналина,   позволивший
бурундуку вовремя ретироваться с разгромленного склада,  сошел
на нет, и последствия полученного удара вновь заявили о себе в
полную силу. Держась левой рукой за  раскалывающуюся  от  боли
голову, он ехал вперед рывками, стараясь  держаться  точно  по
центру вентиляционной шахты. Злоумышленника, как  и  следовало
ожидать, и след простыл. Он  наверняка  растворился  в  недрах
второго корпуса или убежал через ближайший выход на  улицу,  к
которому  и  вел  тот  самый  обозначенный  гирляндой  маршрут
эвакуации. Чипа он больше не  интересовал.  Пока,  по  крайней
мере. Гораздо больше его  занимала  судьба  Гарольда  Кошелька
Третьего. Насколько бурундук мог судить, он ворвался в  палату
раньше, чем преступник смог вколоть свое  зелье  в  капельницу
мецената. Это хорошо. Надо во что бы то ни стало понять,  чего
добивался преступник, и ответ на этот вопрос содержался в  том
самом шприце, так и оставшемся лежать на полу предбанника.
   С трудом открыв двери запасного выхода, которые ему  теперь
пришлось тянуть на себя, Чип снова оказался в реабилитационном
отделении, напоминавшем разворошенный улей. Двери  всех  палат
были открыты, и вышедшие в коридор разбуженные шумом  пациенты
громко обсуждали различные версии происшедшего. При  появлении
Чипа  голоса  стихли,  но  лишь  затем,  чтобы  через  секунду
зазвучать с новой силой, будто костер,  в  который  подбросили
свежую порцию дров. Проигнорировав как пытливые взгляды, так и
заданные некоторыми  особенно  любопытными  вопросы,  бурундук
направился  прямиком  в  палату  интенсивной  терапии   ?3   и
буквально в дверях столкнулся с той, кого одновременно  меньше
всего ожидал и больше всего хотел увидеть.
   - Господи, Чип! - бросилась к нему Милдред,  едва  передние
колеса его коляски пересекли порог комнаты. - Где ты был?! Что
с тобой?!
   - Пожалуйста, Милли, потише... -  попросил  Спасатель,  для
которого громкие звуки были, что тот удар обухом.
   - Боже, ты ранен? Дай я посмотрю!..
   - Потом, Милли, сейчас нет времени... Как мистер Гарольд?
   - По-прежнему плохо, а что случилось?
   - На него покушались.
   - На кого? На мистера Гарольда?! Кто?!
   - Не знаю,  какой-то  медбрат.  Или  кто-то,  переодевшийся
медбратом. Он хотел вколоть что-то  ему  в  капельницу.  Шприц
должен быть где-то здесь...
   - Вон он, на стуле. Но он пустой...
   -  Пустой?!  -  воскликнул  Чип  и  тут  же  поморщился  от
вызванной собственным криком боли. - Как пустой? А где же...
   - Вон, - Милли указала рукой на стену,  и  бурундук  увидел
расплывшееся на ней широкое пятно. Как же это могло случиться?
Он был уверен, что шприц был полный, когда падал на пол...
   Или нет?
   Чип снова посмотрел на  пятно  в  форме  перевернутой  вниз
параболы, вершина которой  была  чуть  выше  спинки  стоявшего
рядом стула. Подъехав к нему, он с помощью  костыля  прикинул,
куда  должна  была  воткнуться  пробившая  спинку  его  кресла
иголка. На первый взгляд всё сходилось. От удара о стену  игла
переломилась, а его соперник в пылу борьбы вполне мог надавить
до упора на поршень, выпрыснув содержимое на стену. Жидкость в
шприце, как помнил Чип, была прозрачной и бесцветной,  поэтому
он, увлеченный погоней, не заметил, что шприц  падает  на  пол
пустой...
   А если нет?
   Что, если шприц упал на пол полный, а  опустошили  его  уже
после того, как он и преступник покинули палату?
   - Милли, а как ты здесь очутилась?
   - Зашла через двери, как же еще?
   - Логично, но я не это имел в  виду.  Давай  всё  с  самого
начала и как можно подробнее.
   - Хорошо. Я шла в отделение совершать обход...
   - Разве сегодня твоя смена?
   -  Нет,  но  медсестра,  которая   должна   была   дежурить
сегодня...
   - Коттонс? -  спросил  Чип,  восстановив  в  памяти  график
дежурств.
   -  Коттон,  Сара  Коттон.  Так  вот,  она  попросила   меня
подменить её, так как у семейной  пары,  которая  должна  была
присматривать за её сыном Джоном, что-то не  сложилось,  и  ей
пришлось ехать за ним. И вот, когда я подошла к отделению,  то
услышала голоса. Увидела через стекло встревоженных  пациентов
в коридоре и открытую дверь палаты  мистера  Гарольда.  Тут  в
коридоре появился Таркл. Я позвала его и бросилась в палату...
   - Когда ты вошла, шприц лежал на полу?
   - Наверное, да... Но я заметила его не сразу. Первым  делом
я бросилась проверять, всё ли в порядке с мистером  Гарольдом,
а потом уже, когда вышла из палаты, увидела пятно на  стене  и
лежащий на полу пустой шприц и отломившуюся иглу, и переложила
их на стул, чтобы никто на них не наступил...
   Чип так сильно стукнул кулаком по подлокотнику кресла,  что
в глазах потемнело, и он снова обхватил руками голову.
   - Чип, что с тобой?.. Да у тебя тут огромный кровоподтек! -
Милли достала платок и осторожно приложила к  ушибу,  заставив
Чипа скривиться от боли. - Чем это тебя?!
   - Не поверишь, аспирином...
   - Таблеткой?
   - Пузырьком.
   - Пузырьком?! Да у тебя вполне может быть сотрясение!
   - Нет у меня никакого сотрясения, да и не в этом  дело!  Ты
не должна была трогать шприц, на нем могли остаться  отпечатки
пальцев! Это был улика,  понимаешь?  Неопровержимая  улика!  А
теперь...
   Милдред недоуменно посмотрела сначала  на  Чипа,  потом  на
свою руку.
   - Чип, о каких отпечатках ты говоришь?
   -  Об  отпечатках  пальцев.  На   кончиках   пальцев   есть
специальные  папиллярные  узоры.  Они   абсолютно   уникальны,
поэтому являются одним  из  основных  способов  доказательства
причастности того или иного человека к соверше...
   Чип запнулся,  потом  посмотрел  на  свою  ладонь  и  издал
нервный смешок, потом еще один,  а  потом  засмеялся  во  весь
голос, но быстро прервался,  так  как  смех  привел  к  скачку
кровяного давления, который,  в  свою  очередь,  вызвал  новый
приступ головной боли.
   -  Чип?  Чип?  Слышишь   меня?   Тебе   срочно   нужно   на
обследование!
   - Да,  Милли,  причем  к  психиатру...  Господи,  надо  же,
придумал... Отпечатки пальцев...
   Спасатель сокрушенно покачал головой, следя при этом, чтобы
движения не были чересчур резкими.  Случай  был  действительно
клинический. Вот что значит чересчур увлекаться  человеческими
детективами.  Ну  какие,  скажите  на  милость,   могут   быть
отпечатки пальцев, если преступник - мышь? Вот если бы горилла
или другой какой примат, тогда да, тогда пожалуйста...
   - Что здесь происходит? - строго и одновременно встревожено
спросил возникший на пороге доктор Стоун. Вошедший  следом  за
ним Таркл угрюмо покосился на Чипа и явно собирался сказать  в
его адрес что-то нелицеприятное, но постеснялся делать  это  в
присутствии начальства и демонстративно отвернулся, показывая,
что Спасатель интересует его не больше  мебели.  Чип  отплатил
ему той же монетой  и  сразу  перешел  к  делу.  По  ходу  его
рассказа пожилой врач становился всё мрачнее, его густые брови
сдвигались всё ближе к переносице, и в итоге  образовали  одну
сплошную белую полосу.
   -  Даже  не  знаю,  молодой  бурундук.  Если  то,  что   вы
рассказали мне, правда, а сомневаться в этом, учитывая ваш род
занятий и огромный опыт, не приходится, то  всё  это  очень  и
очень серьезно!
   - Да, доктор Стоун, необычайно!
   - Хотя, - главный врач больницы сделал паузу и посмотрел на
лежащего за  стеклом  мецената,  которого  не  разбудила  даже
случившаяся в палате потасовка, - я, признаться,  не  понимаю,
зачем кому-то понадобилось идти  на  это,  учитывая  состояние
господина Кошелька...
   - Для меня это тоже тайна, но, уверен, с вашей помощью  мне
удастся если не  раскрыть  её,  то  приблизиться  к  разгадке.
Значит,  так.  Во-первых,  мне  срочно  нужно  допросить  всех
мужчин-мышей, которые  работают  в  больнице.  Во-вторых...  -
бурундук скривился и дотронулся рукой до места ушиба.
   - ...вам срочно нужно на обследование! - закончил  за  него
Стоун. Он подошел к Спасателю и, наказав ему  следить  глазами
за движениями своих пальцев, стал внимательно наблюдать за его
зрачками. Потом повернулся к Милдред:
   - Милли, отвезите мистера Чипа на томографию. Я только  что
оттуда, со срочного вызова, и  оператор  еще  должен  быть  на
месте. Потом - на перевязку. И никаких возражений!  -  добавил
он, сходу отметая любые возможные возражения со стороны  Чипа.
- Ушиб головы - это всегда очень серьезно, уж поверьте мне!
   - Нынешняя ситуация гораздо серьезнее,  доктор!  Мы  теряем
время! Если преступник - действительно кто-то из ночной смены,
то у нас есть шанс поймать его! Но  для  этого  мы  не  должны
позволить ему вовремя вернуться  на  свое  рабочее  место,  вы
понимаете меня?
   - Понимаю, - кивнул  Стоун  после  небольшой  паузы.  -  Вы
правы, я немедленно отдам все необходимые распоряжения...
   - Это еще не всё. Насколько  я  знаю,  в  больнице  имеется
аппарат комплексного химического анализа...
   -  Разумеется!  Мастер  Гайка  построила  для   нас   целую
минилабораторию!
   - Да-да, я  сам  помогал  монтировать  её.  Понимаю,  время
сейчас позднее, но дело не терпит отлагательств.  Нужно  взять
образец штукатурки, - Чип кивнул в сторону темневшего на стене
пятна, - и попытаться установить, что за вещество  содержалось
в этом шприце.
   - Хорошо, сделаем. А вы, Милли, займитесь нашим героем...
   - Но...
   - Не беспокойтесь, пока соберутся все вызванные  работники,
вам как раз успеют сделать томографию и перевязку.
   -   В   таком   случае   я   вас   очень   попрошу   строго
проконтролировать,  кто  через   сколько   времени   появится.
Сможете?
   - Безусловно.
   - Да, и скажите,  пожалуйста,  Тарклу,  чтобы  подежурил  в
палате, - Чип нарочно говорил о стоявшем  тут  же  санитаре  в
третьем лице, и по тому,  как  лицо  Таркла  запылало  злобой,
понял, что его укол достиг цели.
   - Вы думаете?..
   - Мы должны быть готовы ко всему.
   - Да, вы правы. Таркл, останетесь здесь! Мистер Чип, Милли,
идемте!
   Оставив Таркла нести вахту  у  постели  Гарольда  Кошелька,
троица покинула палату. Пожилой врач пошел прямо по  коридору,
а Милдред повезла Чипа налево, в уже  знакомое  ему  отделение
диагностики. Бурундук видел, что  медсестра  очень  устала,  и
почувствовал себя неловко из-за того, что ей приходилось везти
его. Но помочь ей ничем не мог, так  как  в  узких  больничных
коридорах  управлять  коляской  с  отключенным   ограничителем
скорости нужно было  очень  аккуратно,  а  гонщик  из  него  в
нынешнем состоянии был откровенно неважный. Поэтому он  просто
откинулся на спинку и закрыл глаза. Так ему лучше думалось.  И
голова не так сильно болела.
   - А ты хорошо разбираешься  в  грызунах,  Чип,  -  заметила
Милли у самых дверей томографического кабинета.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты сразу же заручился помощью  доктора  Стоуна,  посвятил
его  во  все  свои  планы.  У  тебя  даже  в  мыслях  не  было
заподозрить его в чем-то, хотя он тоже мышь.
   - Да, Милли, он мышь, - кивнул Спасатель, - но дело в  том,
что ни он, ни Таркл не могли быть тем таинственным  медбратом.
Комплекция не та. А в  случае  с  доктором  Стоуном  -  еще  и
возраст.
   - Ты хочешь сказать, что если бы не это, ты бы...
   - Подозреваются все. Так заведено.
   - Вот как? - брови медсестры взметнулись вверх. -  Выходит,
я тоже?
   - Господи, Милли, ну что ты, - Чип улыбнулся и погладил  её
по руке, - конечно же, нет. Во-первых, ты не  мужчина-мышь.  А
во-вторых,  -  он  сделал  паузу,  чтобы  подчеркнуть   особую
важность этих слов, - ты мой друг. А друзья  для  меня  -  вне
подозрений.
   После   не   выявившего   никаких   отклонений   от   нормы
томографического  обследования  бурундучиха  отвезла  Чипа   в
хирургическое  отделение  на  перевязку.  Хотя   боль   начала
понемногу спадать, ощущения всё равно  было  не  из  приятных,
особенно во время обработки  места  удара  спиртом.  Но  лидер
Спасателей стоически перенес  длившиеся  с  его  точки  зрения
целую вечность процедуры, и к моменту, когда  передние  колеса
его коляски пересекли порог комнаты отдыха,  временно  ставшей
кабинетом следователя,  чувствовал  в  себе  силы  допрашивать
подозреваемых  хоть  до  утра,  но   докопаться   до   истины.
Закончилось   всё,   впрочем,   гораздо   быстрее,   так   как
мужчин-мышей,  работавших  сегодня  в   ночную   смену,   было
десятеро, из которых под описание преступника подходили только
четверо, при  этом  у  них  у  всех  было  железное  алиби,  и
ушибленное бедро никто не потирал. Как ни пытался Чип  поймать
кого-то  из  них  на  противоречиях,  сколько  бы  ловушек  не
расставлял, их  рассказы  и  показания  свидетелей  оставались
неизменными,  и  в  итоге  ему  пришлось  их  всех  отпустить,
извинившись за причиненные неудобства.
   - Как я понимаю, мистер Чип, результатов нет? - осведомился
доктор Стоун,  когда  за  последним  из  бывших  подозреваемых
закрылась дверь.
   - Отнюдь, доктор, это тоже достаточно позитивный результат,
ведь теперь  у  нас  на  целых  десять  подозреваемых  меньше.
Остаются  восемнадцать  мужчин-мышей,  работающих  в   дневную
смену, и они первые, кого я хотел бы видеть завтра,  то  есть,
уже сегодня утром.
   - В таком случае, мистер Чип, я настоятельно рекомендую вам
отправиться спать, чтобы утром со свежими силами...
   - Нет-нет, теперь мне надо в лабораторию...
   - Какую еще лабораторию?!  Да  вы  посмотрите  на  себя!  -
взвился врач. -  Бледны,  как  смерть!  Вам  срочно  необходим
покой!
   - Послушайте, доктор, я прекрасно вас  понимаю  и  искренне
благодарен вам за заботу. Но  поймите,  сейчас  для  меня  нет
ничего важнее  результатов  этого  анализа.  Я  не  знаю,  что
происходит, но чувствую, что всё  это  очень  серьезно,  и  не
успокоюсь, пока не разберусь, что к чему. И  мне  очень  нужна
ваша помощь и содействие.
   - Молодой бурундук, вы не понимаете...
   -  Доктор  Стоун,  давайте  не  будем   терять   время   на
бесполезные споры. Я  всё  равно  не  усну,  пока  не  дождусь
результатов анализа. К тому же, томография показала, что всё в
порядке, а мою шишку обработали и перевязали. Я не пропаду.
   Пожилой врач сердито посмотрел на Чипа, но понял,  что  тот
настроен серьезно.
   - Знаете, мистер Чип, вы самый большой упрямец, которого  я
когда-либо встречал!
   - Знаю, доктор, мне многие это говорили.  Так  вы  покажете
мне дорогу в лабораторию  или  нет?  Поверьте,  будет  гораздо
хуже, если я буду колесить по всей больнице и стучаться во все
двери, разыскивая её. Подумайте, доктор, только от вас  сейчас
зависит  спокойствие  персонала   и   пациентов   всей   вашей
больницы... Ну, что скажете?
   - А что, у меня есть выбор? - вздохнув,  спросил  Стоун,  и
бурундук понял, что это победа.
   - Нет, - Чип помотал головой чуть сильнее, чем требовалось,
и поморщился. Увидев это, Стоун мгновенно посерьезнел и  вновь
перешел на официальный тон.
   - Хорошо, допустим, выбора у меня нет. Зато условие - есть.
   - Какое же, доктор?
   - Вы примете болеутоляющее. И  пообещаете  не  волноваться.
Идет?
   - Я более чем согласен! -  воскликнул  бурундук,  воздев  к
небу руки
   - Не паясничайте, мистер Чип! - строго  заметил  Стоун,  но
веселые искорки в его глазах недвусмысленно указывали  на  то,
что хоть как врач он и не одобряет поведение Чипа, но в  целом
оно ему импонирует. Возможно, подумал  бурундук,  он  напомнил
старому врачу себя в молодости, а может быть...
   Ну да, разумеется! Ведь  доктор  Стоун  тоже  не  мог  себе
представить, что может уйти, не  осмотрев  тяжелобольного  или
пострадавшего.  Когда  доставили  Чипа,  он  ведь   тоже   уже
собирался домой, но счел своим долгом остаться и лично за всем
проследить. И сейчас было всё то  же  самое.  Сначала  кто-то,
кому  потребовалось  срочное   томографическое   обследование,
наверняка тяжелораненый. Потом история с  мистером  Гарольдом,
теперь расследование... На часах было начало третьего ночи, но
он и не думал покидать свой пост и свою больницу,  за  которую
нес ответственность. Не перед начальством,  ведь  он  сам  был
начальником, но перед самим собой и  всеми  грызунами  города,
если не страны...
   - Не буду, - кивнул бурундук.
   - Вот и ладно. Милли отвезет вас в фармакологию, а потом  -
в лабораторию. Процесс исследования образцов  уже  должен  был
начаться. Мы будем ждать вас там.
   - Спасибо, доктор, - сказал Чип, и Милдред  повезла  его  в
находившееся  в  противоположном  крыле   больницы   отделение
фармакологии.
   Аптечный склад МЦБ был абсолютно аналогичен тому, в котором
Чип побывал чуть больше часа назад - такое же  разделенное  на
две неравные части перегородкой помещение  с  уходящими  вдаль
рядами стеллажей.  Единственными  отличиями  от  человеческого
склада были обычное, как в театральных кассах, окошко выдачи и
кладовщица - толстая старуха-крыса, дремавшая на  стульчике  в
углу.
   -  Пруденс!  -  позвала  бурундучиха,  но   та   никак   не
отреагировала. Медсестра постучала  в  стекло,  но  и  это  не
подействовало. Тогда она глубоко вздохнула и со словами:  "Это
всегда  помогает..."  провела  по  стеклу   когтями.   Громкий
противный звук, казалось, был способен разбудить даже мертвую,
а  не  то,  что  уснувшую  крысу.  Кладовщица   встрепенулась,
подслеповато огляделась по сторонам и, узнав Милли, расплылась
в улыбке и подошла к окошечку.
   - Милли, девочка моя! Давно ты не навещала старую Пруденс!
   - Ну как же, Пруденс, я  ведь  заходила  только  сегодня  в
обед, - улыбнулась медсестра.
   - Эх-эх-эх, милая моя, это для вас молодых "сегодня в обед"
- это "только". А для нас, стариков, это "аж".
   - Знаю-знаю, Пруденс.
   - Ты устала, Милли. Снова ночные одно за другим?  Они  тебя
загоняют...
   - Что поделать, Саре пришлось забирать сына...
   - Да, Джон у нее тот еще сорванец!  Но  разве  нельзя  было
попросить кого-то другого?
   - Ну, она попросила меня первую...
   - Потому что знала, что ты никогда никому  не  отказываешь.
Это очень хорошее качество, Милли, но вот что я скажу  тебе  -
не позволяй никому злоупотреблять твоей добротой.
   - Спасибо за совет, Пруденс, но ты же меня знаешь...
   - Знаю, девочка моя, хорошо  знаю.  А  вот  этого  молодого
бурундука не знаю...
   - Меня зовут  Чип,  -  отрекомендовался  Спасатель,  учтиво
привстав  и  наклонив  голову,   -   и   мне   очень   приятно
познакомиться с вами,  Пруденс,  но,  видите  ли,  мы  немного
спешим...
   -  Всё-то  вы  молодые  куда-то  несетесь,  очертя  голову,
торопитесь куда-то, а на нас, стариков, у вас времени  никогда
нет, - посетовала старуха. - Что ж, такова жизнь. Я тоже  была
такой в свое время... Так что, вы сказали, вам нужно?
   - Средство от головной боли, -  ответила  Милдред.  -  Одна
таблетка.
   - Что, Милли, совсем вскружила парню  голову,  а?  -  хитро
улыбнулась кладовщица, заставив медсестру порозоветь, а Чипа -
нервно  закашляться.  -  Ладно,  сейчас  поищем.  Вот   только
вспомнить бы...
   - Третий стеллаж, вторая полка, - подсказала Милли.
   - Благодарю, милая. Ты лучше меня  знаешь,  что  где  здесь
находится, - с этими  словами  Пруденс  подошла  к  ведущим  в
хранилище дверям и открыла их. - Заходи, дорогая,  возьми  всё
сама, а то я еще что-то напутаю...
   - Брось, Пруденс, ты никогда ничего не путаешь! - возразила
Милли, но приглашением кладовщицы воспользовалась  и  скрылась
среди стеллажей, чтобы  через  минуту  вернуться  с  маленькой
белой таблеткой.  Воспользовавшись  с  разрешения  Пруденс  её
чашкой, она наполнила её водой из давно  остывшего  чайника  и
подала Чипу.
   - А что это за  средство?  -  спросил  тот,  вертя  в  лапе
таблетку.
   - Аспирин.
   -  Аспирин?!  -  Спасатель  судорожно  сглотнул  и   нервно
хихикнул. - Извини меня, Милли, но уж чего-чего, а аспирина  с
меня на сегодня хватит!
   - Да будет тебе! - отмахнулась медсестра. - Он снимет боль,
и ты сразу почувствуешь себя гораздо лучше. Да и  потом,  если
тебе так будет покойнее, знай, это не тот аспирин, который  на
тебя  свалился,  так  как  все  человеческие  препараты  перед
использованием здесь соответствующим  образом  дорабатываются.
Просто во избежание путаницы за  ними  сохраняют  оригинальное
название. Пей.
   - Похоже, теперь уже у меня  нет  выбора,  -  заметил  Чип,
выпивая лекарство, с  которым  у  него  с  недавних  пор  были
связаны не намного более приятные воспоминания, чем с сундуком
в парке развлечений.

                            * 3 *

   Многофункциональный     анализатор     занимал     площадь,
приблизительно  равную  четырем  палатам  интенсивной  терапии
вместе с предбанниками.  Он  стоял  в  центре  обширного,  как
ангар, зала, и с виду ничем,  кроме  размеров,  не  выделялся.
Серый параллелепипед, составленный  из  двенадцати  одинаковых
кубических  блоков  со  стороной  в  полтора  фута.  В  центре
обращенной к входным дверям грани находились несколько  лотков
для различных типов исследуемых веществ, а  справа  от  них  -
экран от  мобильного  телефона.  Непосредственно  под  экраном
располагалась тонкая прорезь  печатающего  устройства,  а  еще
ниже - QWERTY-клавиатура от коммуникатора. В остальном  стенки
прибора  были  абсолютно  гладкими,  без  единой  впадины  или
выступа, а в зазор между блоками не пролезло  бы  даже  лезвие
безопасной бритвы. Зато на верхней грани каждого блока имелись
круглые люки, из-за чего аппарат при взгляде сверху походил на
блок  жестяных  банок,  через  которые  проводилась  ремонт  и
заправка аппарата реагентами и бумагой для принтера,  а  также
замена элементов питания. Поскольку перебои с электричеством в
процессе работы аппарата были чреваты выходом проводимых в нем
химических реакций из-под  контроля,  в  случае  возникновения
электрических помех анализатор переходил на питание от  десяти
батареек типа D,  которых,  по  расчетам  Гайки,  должно  было
хватить для нормального завершения любого анализа и  получения
корректных результатов. Батарейки размещались в  двух  дальних
от входных дверей блоках, а их замена осуществлялась через всё
те же люки при помощи установленного  под  потолком  мостового
крана.
   -  Как  наши  дела,  доктор?  -  спросил  Чип,  въезжая   в
лабораторию. В отличие от подавляющего  большинства  Гаечкиных
изобретений, анализатор  работал  практически  бесшумно.  Лишь
доносившееся из его глубин мерное гудение и мигающая на экране
надпись   "Ожидайте..."   указывали   на   то,   что   аппарат
функционирует и активно  изучает  представленные  на  его  суд
образцы, поэтому  разговаривать  в  комнате  можно  было  безо
всяких проблем.
   - А, мистер Чип! Присоединяйтесь! - призывно  махнул  рукой
старый  врач.  Помимо  него,  в  комнате  находились  Таркл  и
дежурный  лаборант  -  очень  молодой  и  очень   взъерошенный
парень-мышь,  судя  по  всему,  принятый  на  работу  недавно,
поскольку  присутствие   главврача   заставляло   его   сильно
нервничать. А может, до сих пор не успокоился  после  допроса.
Спасатель, разумеется, не мог не задуматься, не вызвана ли его
нервозность  чем-то  другим,  но  этот  лаборант  был  слишком
щуплым, чтобы быть таинственным медбратом. А  вот  присутствие
санитара вызывало вопросы.
   - А разве мистер Таркл не должен дежурить в палате?  -  Чип
по традиции адресовал вопрос Стоуну, но на сей раз ответил сам
верзила.
   - Я договорился с  Уиллисом  из  хирургии  подежурить  там,
мистер Чип. Вдруг моя помощь понадобится  здесь,  мистер  Чип.
Надеюсь, вы не возражаете, мистер Чип?
   Его подчеркнутая официальность и  приторная  вежливость  не
могли укрыться от доктора Стоуна, который бросил хмурый взгляд
сначала на крупную мышь, а потом на Спасателя.  Оба  сохраняли
равнодушное выражение лица, но было понятно,  что  они  готовы
наброситься друг на друга с кулаками. Главврач снова посмотрел
на Чипа, но уже с отеческой укоризной, и бурундук, еле заметно
кивнув  в  знак  признания  собственной   неправоты,   перевел
разговор в конструктивное русло.
   - Удалось хоть что-то узнать про препарат из шприца?
   - Как и следовало ожидать, шприц оказался чистым,  так  как
большая часть его содержимого оказалась на стене,  а  то,  что
еще оставалось в иголке, судя по всему, вытекло  при  падении.
Другого объяснения я не вижу, - ответил Стоун.
   - Ясно. А что с образцами со стены?
   - Процесс идет, результаты будут готовы...  -  врач  бросил
взгляд на экран аппарата, - ...через пятнадцать минут.
   - Спасибо. Милли, если тебя не затруднит,  подвези  меня  к
столу, а сама иди отд...
   - Ну уж нет! - перебила его медсестра. - Если  ты  в  твоем
состоянии не отдыхаешь, то мне и подавно отдыхать  зазорно!  И
не спорь, не ты один у нас такой упрямец!
   - Понял, - кивнул Чип, не сильно огорченный её отказом. Они
присоединились  к  остальным,  сидевшим  на   стульях   вокруг
заваленного  какими-то  бланками  стола.  Чип   отметил,   что
кажущаяся бесформенной груда  бланков  ранее  была  аккуратной
стопкой, а сравнив размеры неглубокой вмятины в  её  центре  с
участком слежавшейся шерсти на щеке лаборанта,  понял  причину
его волнения. Он коротал ночь  самым  естественным  образом  -
спал, используя  стопку  бланков  для  результатов  анализа  в
качестве подушки, вызова по громкой связи не слышал  и  теперь
очень переживал, что в таком состоянии его застал  сам  доктор
Стоун. Сейчас всё внимание  старого  врача  было  приковано  к
переваривающему взятые со  стены  мазки  анализатору,  но  кто
знает, может, он еще вернется к вопросу о  нарушении  трудовой
дисциплины...
   Увидев, что лаборант, на  которого  выигранный  им  спор  с
главным   врачом   больницы   явно    произвел    неизгладимое
впечатление, то и  дело  бросает  на  него  полные  восхищения
взгляды, Чип указал  пальцем  на  стопку  бланков  и,  положив
ладони под левую щеку, изобразил спящего. Молодой  медработник
покраснел и с неприкрытой тревогой в глазах кивнул  в  сторону
сидевшего между ними доктора Стоуна, как  бы  спрашивая,  чего
можно от него ожидать. Чип  знаками  показал,  что  всё  будет
хорошо, и волноваться ему не о чем,  и  лаборант  приосанился,
успокоенный жестами столь авторитетного бурундука. Наблюдавший
эту  сцену  Таркл  высокомерно  хмыкнул,  а   сидевшая   подле
бурундука  Милдред  тронула  его  за   плечо   и   прошептала:
"Молодец!" Польщенный Спасатель пожал плечами, как бы  говоря:
"Пустяки!",  но  медсестра  явно  была  иного  мнения,  и  всё
оставшееся до завершения  работы  анализатора  время  её  рука
плечо Чипа не покидала. Поэтому когда громкая трель и шуршание
выползавшей из щели принтера  бумаги  возвестили  о  том,  что
результаты готовы, бурундук, хоть и ожидал  этого  с  огромным
нетерпением, почувствовал, что не был бы сильно против,  чтобы
аппарат поработал еще пару минут.
   - Ну, что там, Стю? - спросил Стоун, вставая  и  подходя  к
лаборанту, который  при  первых  же  звуках  сигнальной  трели
бросился к  выползающей  из  щели  принтера  полосе  бумаги  и
схватил её как раз тогда, когда скрытое внутри корпуса круглое
лезвие отделило её от остального рулона. Чипа его  поспешность
изрядно насторожила, но оказалось, что он хотел не  уничтожить
результаты, а наоборот, не дать им упасть на пол.
   - Вот, доктор, смотрите.
   - Так-так, очень интересно... Да, дела...
   - Что-то не так, доктор Стоун?  -  осведомился  подъехавший
Чип. Аспирин начал  действовать,  голова  уже  практически  не
болела, поэтому он двигал коляску  собственноручно,  не  желая
лишний раз нагружать Милли.
   - Смотрите сами, мистер  Чип!  -  врач  протянул  бурундуку
листок, на котором  была  изображена  гистограмма  процентного
соотношения  отдельных  составляющих  исследованного  образца.
Прибор сумел выделить пять независимых ингредиентов,  один  из
которых составлял почти 90 процентов массы образца, еще четыре
- 9 процентов, а оставшиеся доли процента именовались  "Прочие
примеси".
   - И как это понимать? - поинтересовался Чип, остро пожалев,
что в отличие от Шерлока Джонса не разбирается в химии, и  тут
же дав себе зарок сразу после выписки наверстать упущенное.
   -  Так,  что  мы  имеем  много-много  полугидрата  сульфата
кальция, немного  оснований  и  солей  на  основе  полугидрата
сульфата кальция и столь мизерное количество  других  веществ,
что они практически не поддаются опознанию.
   - Сульфат кальция - это тоже результат!
   - Нет, мистер Чип, - покачал головой  Стоун.  -  Полугидрат
сульфата кальция и производные от него - это  штукатурка.  Так
что этот результат - далеко не новость.
   - Но ведь аппарат определил наличие  и  других  веществ!  -
воскликнул Чип. - А значит...
   - Простите, что перебиваю,  мистер...  -  неуверенно  начал
лаборант.
   - Чип.
   - Стюарт, очень приятно. Да, так вот,  доктор  Стоун  прав.
Конечно, я не могу утверждать, что мы в совершенстве  овладели
этим аппаратом. Видите ли, его установили  совсем  недавно,  а
такая сложная техника требует...
   - Я понял, Стюарт, ближе к делу.
   - Да, конечно, я понимаю. В общем, я хочу сказать, что если
уж аппарат отнес что-то в категорию общих  примесей,  то  этим
самым он признал, что не может определить, что  это  такое,  в
противном случае он бы указал  конкретное  наименование  этого
вещества или веществ в основном списке.
   - Но ведь он как-то  их  там  обнаружил!  Значит,  они  ему
известны!
   - Нет, в данном случае  он  определил  не  их  наличие,  а,
скорее, отсутствие в них сульфата кальция.  Это  всё,  что  он
может сообщить о них в нынешних условиях.
   - В нынешних  условиях?  -  переспросил  Чип.  -  То  есть,
условия можно как-то изменить? И тогда всё получится?
   - Даже не знаю, - развел руками лаборант. - Если  что-то  и
может кардинально улучшить результаты, так  это  более  чистый
образец, в котором будет не так много штукатурки, а в идеале -
вообще не будет.
   - А можно как-то отделить штукатурку от всего остального?
   - В принципе, в аппарате  имеются  все  необходимые  наборы
реактивов, но поскольку мы не знаем, что именно  мы  отделяем,
нам придется действовать наобум, потребуется время...
   - Почему не знаем? Знаем! Полугидрат сульфата кальция и его
производные! Вы же сами только что сказали!
   - Да, мистер Чип, мы с вами это  знаем.  Но  он,  -  Стюарт
похлопал рукой по корпусу анализатора, - этого не знает.
   - Значит, его надо научить! Где к нему инструкция?
   - Вон там, - лаборант махнул рукой на стеллаж у стены и еле
успел  отскочить  в  сторону,  рискуя   быть   сбитым   вихрем
пронесшимся мимо него  бурундуком,  который  до  упора  вдавил
рычаг   управления,   совершенно   позабыв   об    отключенном
ограничителе скорости. Однако он вовремя об  этом  вспомнил  и
затормозил вплотную к  стеллажу,  чуть  не  поцеловав  корешки
пухлых картонных папок.
   - Боже, Чип! Ты в порядке?! - бросилась к нему Милли, а  за
ней - все остальные.
   - Да-да, всё хорошо, - нетерпеливо отмахнулся  бурундук.  -
Так где, говорите, инструкция? Я её не вижу, тут слишком много
разных папок...
   - А это она и есть, - ответил Стюарт, и Чип с  отвисшей  до
пояса челюстью осмотрел  стеллаж,  одновременно  восхищаясь  и
ужасаясь техническим гением Гаечки.  Доктор  Стоун  и  Милдред
тоже застыли, пораженные масштабом проведенной Мастером Гайкой
работы,   а    Таркл    злорадно    осклабился,    наслаждаясь
растерянностью Спасателя. Впрочем, радовался он  недолго,  так
как Чип быстро взял ситуацию под свой контроль.
   - Стюарт!
   - Да, мистер Чип?
   - Какие из этих папок касаются химического анализа?
   - Вот эти пять.
   - Пять? Надо же, как хорошо! В таком случае каждый  из  нас
берет по папке и... Ой, доктор Стоун, простите, я...
   - Ничего-ничего, молодой бурундук! - отозвался врач.  -  Вы
же, надеюсь,  не  думаете,  что  я  позволю  себе  остаться  в
стороне, когда в моей больнице творится непонятно что?
   - В таком случае, не будем терять времени. Стюарт, давайте,
что там у вас есть!
   - Может, мне сделать нам всем кофе? - предложила Милли.
   - Это было бы просто чудесно, дорогая, - кивнул Стоун, - но
мистера Чипа я попрошу воздержаться.
   - Доктор, я...
   - Извините, но я  вынужден  настаивать.  Вы  и  так  ведете
слишком активный образ жизни для бурундука, которому  упал  на
голову полный пузырек аспирина.  Лекарство  от  головной  боли
лишь притупляет центры болевой  чувствительности,  но  причина
боли от этого никуда не  исчезает,  и  в  любой  момент  может
наступить ухудшение. Кофеин лишь ускорит этот процесс, так как
расширение  сосудов  и   дополнительное   усиление   сердечной
деятельности приведет к, во-первых, более  быстрому  выведению
лекарственного  препарата  из  организма,  а  во-вторых  -   к
возросшей нагрузке на головной  мозг,  который  у  вас  и  так
напряжен сверх всякой меры. Надеюсь, я понятно излагаю?
   - Да, доктор Стоун, - кивнул Чип.
   - Рад, что вы хоть что-то наконец поняли. Прошу не  держать
на меня зла, в конце концов, вы мой пациент, и я несу  за  вас
ответственность.
   - Разумеется, доктор.
   - Вот и хорошо. Ладно, что-то мы с  вами  заговорились,  не
находите? Милли, мы будем ждать вас и ваш кофе.  Стю,  давайте
мне мою папку...
   Разобрав папки,  все  углубились  в  изучение  возможностей
многофункционального анализатора. Работа  спорилась  благодаря
энтузиазму,  бодрящему  кофе   и   великолепно   проработанной
структуре   изложения   справочного   материала.   С    каждой
прочитанной страницей Чип поражался всё больше и больше.  Если
для всех  остальных  присутствующих  точность  и  выверенность
формулировок воспринималась как нечто само собой разумеющееся,
когда речь идет о таком гении, как Мастер Гайка, то для  Чипа,
знавшего мышку лучше других, это было очень приятной,  но  всё
же  неожиданностью.   Обычно,   когда   Гаечка   пускалась   в
технические объяснения, за её речью можно было уследить, разве
что  записав  на   магнитофон   и   проиграв   с   двух-   или
четырехкратным замедлением. А за ходом мысли  зачастую  вообще
никак. Дейлу, правда, это каким-то образом удавалось,  но  Чип
списывал это на царивший в голове друга кавардак, который, как
шифровальная решетка, при наложении на  запутанные  объяснения
Гайки давал цельную картину. С письменными работами мышки дела
также обстояли  не  лучшим  образом,  и  порой  казалось,  что
гораздо быстрее и проще будет написать всё заново, чем найти в
разбросанных по всей мастерской  грудах  чертежей,  эскизов  и
записок то, что нужно.
   Однако   здесь   ситуация   была   прямо   противоположная.
Многотомная   инструкция   была    воплощением    порядка    и
лаконичности. Отточенные фразы. Структурированность  и  логика
изложения. Четкие отсылки к другим томам с указанием страницы,
параграфа  и  даже  номера  строки.  Исчерпывающие  и  изящные
объяснения, после первого же прочтения которых всё становилось
просто и понятно. Апофеозом были два отдельных тома указателя,
содержавшие ссылки на объяснения  абсолютно  всех  терминов  и
команд  экспертной  системы,  базы  данных  и   эвристического
анализатора,   максимально   полно   использовавших    ресурсы
установленных в  аппарате  процессора,  оперативной  памяти  и
жесткого диска.
   Несмотря  на  поздний  час,  спать   никому   не   хотелось
совершенно,  и  дело  было  не   только   и   не   столько   в
приготовленном Милдред кофе, сколько  в  том,  что  инструкции
Гайки читались, как увлекательный научно-фантастический роман.
Никогда нельзя было предугадать, какая  новая  функция,  какая
фантастическая возможность откроется перед ними  на  следующей
странице. Поэтому не было  ничего  удивительного  в  том,  что
объемные тома, в среднем по 500  страниц  каждый,  посвященные
химическому анализу  и  командам  управления  аппаратом,  были
прочитаны и освоены менее чем за три часа.  Один  лишь  Таркл,
хоть и не уходил никуда и продолжал листать страницы, при этом
настолько откровенно маялся и зевал, что Чип быстро понял, что
толку от санитара не будет никакого. Исходя из этого, а  также
потому,  что  этот  недалекий  увалень  его  раздражал,  лидер
Спасателей, он  же  руководитель  научно-следственной  группы,
поручил ему самую рутинную  работу  -  бегать  к  стеллажу  за
нужными  томами  инструкции.   Даже   сбор   образцов   чистой
штукатурки и штукатурки с неизвестным веществом,  которых  для
предстоявших исследований требовалось порядка  двадцати,  Чип,
несмотря на протесты санитара, возложил на Стюарта.  Энтузиазм
парня просто зашкаливал, и  можно  было  не  сомневаться,  что
расстояние от  лаборатории  до  палаты  Гарольда  Кошелька  он
преодолеет за рекордно  короткое  время,  уступая  в  скорости
разве что гоночной коляске Чипа.
   Когда все образцы были собраны, начался самый ответственный
этап. Первые шаги были простыми и не требовали больших  затрат
машинного времени. Для начала надо было  скормить  анализатору
образец чистой штукатурки,  после  чего  на  уровне  программы
вычесть  полученный  результат  из  сохранившегося  на   диске
результата первого анализа. Так  была  получена  теоретическая
модель десяти процентов состава исходного образца. На это ушло
менее получаса,  так  как  анализ  неорганических  веществ,  к
каковым  относилась  штукатурка,  выполнялся   очень   быстро.
Аналогичным  образом  были   удалены   прочие   неорганические
соединения, входившие в состав штукатурки. Дело было за малым:
научить аппарат  отделять  ранее  определенные  неорганические
соединения от образца, содержащего неизвестное вещество, чтобы
потом определить состав этого вещества и,  если  повезет,  его
точное название. Шансы были высокие, ведь база данных аппарата
содержала  все  используемые  в  Малой  центральной   больнице
препараты. Но до этого было еще ой как далеко...
   - Ну что ж, Стюарт, приступайте! - скомандовал Чип, и  руки
лаборанта забегали по кнопкам, набирая текст программы.
   Чип непроизвольно вздрогнул, представив  себе,  сколько  бы
времени это у них заняло, если бы  Гайка  снабдила  анализатор
экраном и клавиатурой от обычного мобильного телефона, как она
уже  хотела  делать,  поскольку  никак  не   могла   раздобыть
коммуникатор с QWERTY-клавиатурой. Хватаясь за соломинку,  она
начала писать письма тем, кому Спасатели в свое время помогли,
и кто теоретически мог раздобыть такой прибор. Среди них был и
Спарки, и Чип прекрасно помнил, как сильно он  переживал,  что
на этот раз  крысе-ученому  удастся  переманить  Гайку  в  мир
науки. Он,  разумеется,  ничего  ей  не  сказал,  и  тщательно
скрывал свое волнение, так как твердо  решил,  что  примет  её
выбор, каким бы он ни был. Но всё равно чуть с ума не сошел от
волнения,  когда  Гайка  зачитывала  ответное  письмо  Спарки,
сопровождавшее доставленный двумя почтовыми голубями  пакет  с
неисправным коммуникатором.
   По словам  ученого,  прибор  достался  ему  "по  счастливой
случайности": его владелец,  сотрудник  лаборатории  напротив,
оставил коммуникатор на своем столе  и  ненароком  опустил  на
него большой и тяжелый прибор, после чего выбросил пришедший в
полную негодность аппарат в мусорную  корзину,  откуда  его  и
достал Спарки. Чип лишь скептически хмыкнул и принес из  своей
комнаты  газетную  вырезку  о  загадочном  ограблении   склада
находившегося  неподалеку  от  МТИ   сервисного   центра,   по
странному стечению обстоятельств  занимавшегося  обслуживанием
продукции фирмы, выпустившей данный коммуникатор. Но еще более
странным было то, что грабители, прорывшие широкий  подкоп  на
склад сданной в ремонт продукции, взяли  только  одну  вещь  -
сданный  в  ремонт  днем  ранее  коммуникатор,  принадлежавший
сотруднику МТИ. И всё указывало на то, что именно этот  прибор
стоял сейчас на крыльце их Штаба.
   Поняв это, Гаечка откровенно загрустила. Ей была  неприятна
сама мысль о том, чтобы использовать полученный таким  образом
аппарат, ведь одно дело - позаимствованные из магазина игрушек
несколько  батареек  или  взятые  со  склада   ради   спасения
авиалайнера отдельные детали, и совсем другое - принадлежавший
конкретному человеку коммуникатор, которым тот наверняка очень
дорожил. Чип готов был рвать на себе шерсть  от  досады,  видя
печаль на её  буквально  секунду  назад  светившемся  радостью
лице, и поносил себя последними словами за то, что принес  эту
проклятую  вырезку.   Но   тут   на   выручку   пришел   Дейл,
воскликнувший: "Подумаешь!  Этот  простофиля-ученый  наверняка
давно купил себе новый!  Будет  ему  наука,  как  разбрасывать
ценные вещи, где попало! А в  Малой  Центральной  этот  прибор
принесет гораздо больше пользы!" Подумав, мышка согласилась, и
у Чипа отлегло от сердца. И хотя его терзали смутные  сомнения
относительно того, что ученый сам положил коммуникатор  именно
туда, куда потом поставил тот тяжелый прибор, на этот  раз  он
благоразумно промолчал...
   А вот когда Гаечка дошла то той части  письма,  где  Спарки
описывал достоинства открывшейся в институте новой лаборатории
по изучению  проблем  авиастроения,  он  еле  сдержал  эмоции.
Крыса-ученый   так    красочно    расписывал    характеристики
установленного там оборудования, что Гайка просто не могла это
спокойно читать. Её всю трясло, руки  дрожали,  глаза  горели,
голос сбивался. Чуть ли не после каждого слова ей  приходилось
прерываться,  чтобы  перевести  дух,  при  этом  она  смотрела
куда-то мимо друзей, явно пребывая в эти моменты не в Штабе, а
в Кембридже, штат Массачусетс. А когда она прочитала последний
абзац, в котором Спарки  приглашал  её  приехать  хотя  бы  на
пару-тройку  дней,  дабы  увидеть   все   эти   чудеса   науки
собственными глазами,  и,  вздохнув,  посмотрела  на  сидевших
перед ней друзей, Чип  едва  не  раздавил  наперсток  с  чаем,
который держал в руках и к которому так за всё это время и  не
притронулся.
   "Ну как вам, ребята? Правда, здорово?"  -  спросила  Гайка,
обводя взглядом застывших в ожидании её  решения  друзей.  "Да
уж, здорово..." - кивнул  Рокфор,  а  Дейл,  нервно  сглотнув,
спросил: "Ты  поедешь?"  "Куда,  в  Массачусетс?  -  удивленно
спросила мышка. - Господи, Дейл, это же в другом конце страны,
а  мне  надо  достраивать  анализатор   и   еще   целую   кучу
оборудования для больницы! И потом, я не могу  оставить  вас!"
Именно тогда Чип  на  собственном  опыте  убедился,  что  если
выражение "сойти с ума от радости" и преувеличение, то  совсем
небольшое...
   - Готово! - провозгласил Стюарт, нажимая  кнопку  "Отослать
сообщение". Загрузка программ в анализатор была реализована на
основе службы отправки текстовых сообщений, поэтому на  экране
возникла анимированная заставка с улетающим  вдаль  конвертом.
Результаты работы, в свою очередь, сопровождались заставкой  с
прилетающим письмом. Его пришлось ждать почти два часа, но для
всех присутствующих это время пролетело практически незаметно,
так как им выпала редчайшая возможность наблюдать  за  работой
многофункционального  анализатора,  как  говорится,  во   всей
красе.
   Следуя введенным в нее инструкциям, машина сама делала  все
необходимые анализы, заглатывая одну за другой установленные в
ряд, как патроны на ленте, колбы с  образцами  штукатурки.  По
всем прикидкам выходило, что на всю  операцию  уйдет  двадцать
три образца, но уже в самом начале  работы  аппарат  стал  так
быстро их поглощать, что все не  на  шутку  встревожились,  не
ошиблись ли они, потеряв где-то единицу или,  наоборот,  ноль.
Впрочем,  уже  на  десятой  колбе  анализатор  поумерил   свой
аппетит, а после пятнадцатой  загрузка  новых  порций  образца
практически сошла на нет, так как  к  этому  времени  основной
массив информации о неизвестном веществе был уже накоплен.
   Теперь в действие вступил эвристический алгоритм  поиска  в
базе данных такого вещества, которое  как  можно  более  полно
соответствовало бы набору известных свойств. В качестве такого
алгоритма Гайка избрала генетический, в основе которого лежали
принципы эволюции и естественного отбора.  Суть  генетического
подхода заключалась в том, что каждое возможное решение задачи
представлялось в виде "хромосомы" - последовательности  ячеек,
каждая из которых могла принимать одно из заранее определенных
на основе предварительного анализа значений.
   Поскольку  речь  в  данном  случае  шла   об   органическом
веществе, ими  были  атомы  углерода,  водорода,  кислорода  и
азота, а также  наиболее  часто  встречающиеся  в  соединениях
этого типа сложные структуры, такие как гидроксил,  карбоксил,
карбонильная и аминогруппа, а также бензольное,  азепиновое  и
диазепиновое кольца. Из этого набора компонент  генерировалась
исходная популяция из десяти  "хромосом",  каждая  из  которых
оценивалась исходя из того, какое количество требуемых свойств
имело представленное ею вещество. Если ни одно из них не имело
всех свойств, то при помощи генетических операторов  попарного
скрещивания (обмен блоками между двумя выбранными  наугад  или
согласно  определенному  правилу  "хромосомами")   и   мутации
(замена  значения  произвольно  выбранной  клетки  одной   или
нескольких   "хромосом"   произвольно   выбранным   значением)
строилось следующее поколение.
   Процесс  повторялся  до  тех  пор,   пока   не   находилось
оптимальное решение либо какое-нибудь близкое к  оптимальному,
добиться  улучшения   которого   не   получалось   в   течение
определенного количества прогонов (по умолчанию пяти). В  этом
случае анализатор пробовал применять другие  правила  селекции
(выбор "хромосом" для скрещивания) и отбора (отсев непригодных
"хромосом" и формирование новой  популяции).  Если  и  они  не
приводили  к  улучшению  уже  достигнутого  результата,  он  и
считался  если  не  оптимальным,  то  достаточно   близким   к
оптимальному решением задачи.
   Несмотря на то, что процесс  получения  этого  решения  был
гораздо, если можно так сказать,  насыщеннее,  чем  предыдущий
этап отделения  зерен  неизвестного  вещества  от  штукатурных
плевел, он явно уступал ему в зрелищности. Ни поглощения  колб
с образцами, ни вырывающегося из вентиляционных  отверстий  на
крыше  аппарата  пара.  Лишь  мерное  гудение  вентилятора  на
процессоре  и  мигание  надписи   "Ожидайте...",   оказывавшие
гипнотическое воздействие на всех присутствующих, кроме  Чипа,
которого долгое ожидание не утомляло,  а  наоборот,  лишь  еще
больше раззадоривало.
   -  Ты  хорошо  держишься,  Чип!  -  тихо   сказала   Милли,
наклонившись  к  самому  его   уху,   чтобы   не   потревожить
задремавшего доктора Стоуна, сидевшего неподалеку.
   - И заметь  -  безо  всякого  кофе!  -  в  тон  ей  ответил
бурундук.
   - Я заметила, и просто потрясена! А этому  можно  научиться
так же, как концентрации внимания?
   - Всему можно научиться, Милли.  Но  в  данном  случае  это
следствие скорее не навыка, а моей увлеченности.
   - Ну, если бы дело было только в этом, я бы сейчас  скакала
и прыгала, а не сидела на стуле,  полуживая  от  усталости,  -
заметила медсестра и подкрепила слова делом,  закрыв  глаза  и
положив голову на плечо  Чипа.  Перед  его  внутренним  взором
моментально возникли  ходящие  кругами  по  взлетно-посадочной
площадке Штаба Дейл  и  Рокки,  повторяющие  вслед  за  Тамми:
"Чиппи просто  потрясающий!  Чиппи  просто  потрясающий!",  но
Спасатель лишь усмехнулся, гоня навязчивые воспоминания прочь.
Спасибо большое, но мы это уже проходили, причем дважды, тогда
и сегодня... нет, уже вчера вечером.
   - Знаешь, Милли, принимая во внимание  твое  второе  ночное
дежурство подряд, ты и впрямь скачешь и прыгаешь. Я бы столько
не выдержал, даже с кофе!
   Милдред улыбнулась.
   - Я скорее поверю, что ты бы еще столько же времени не смог
заснуть.
   - Тогда меня можно было бы смело заносить в книгу  рекордов
Гиннесса!
   - Нет, для этого тебе пришлось бы очень сильно постараться,
чтобы обставить других претендентов.
   - А есть и другие?
   - Куда же без них? Тот же  доктор  Спайви,  к  примеру.  Он
трудоголик, каких поискать. Если  мне  требуется  кофе,  чтобы
держаться на ногах, то ему  нужны  поистине  капибариные  дозы
снотворного, чтобы заставить себя хоть немного отдохнуть!  Вот
так-то!
   - Уверяю тебя, до такого я еще не докатил...
   Со стороны аппарата донесся пронзительный сигнал звонка,  и
на  экране  возник  стремительно  увеличивающийся  в  размерах
почтовый  конверт.  Но  сколь  бы   короткой   ни   была   эта
промежуточная заставка, она еще не успела закончиться, а перед
экраном  уже  было  не  протолкнуться,  а  когда  из  принтера
показался  край  листа  с  результатами,  Стюарт  так   сильно
ухватился  за  него,  как  будто  собирался  вытащить  минимум
полрулона.
   - Ну, что там? - нетерпеливо спросил Таркл, всю  сонливость
которого как ветром сдуло.
   - Сейчас-сейчас... Ага-ага...
   - Стюарт, не тяните! - теперь лаборанта поторопил уже Чип.
   - Мы имеем 94% совпадение! - закончив чтение,  провозгласил
Стюарт и обвел окружающих торжествующим взглядом.
   - И? - хором спросили все.
   - Это что-то из класса небензодиазепинов!
   - Да, Стюарт, это очень хорошие новости, - согласился  Чип,
- но что они, черт возьми, означают?!
   -  Небензодиазепины,  -  пояснила  Милли,   -   это   класс
психотропных препаратов, к которым относятся антиконвульсанты,
успокоительные средства, снотворное, обезболивающее, анестезия
та  же  самая.  В   прошлом   для   этих   целей   повсеместно
использовались препараты  на  основе  барбитуровой  кислоты  -
барбитураты,   и   сочетания   бензола    с    диазепином    -
бензодиазепины. Сейчас всё  большее  распространение  получают
так называемые  небензодиазепины  -  препараты  с  похожим  на
бензодиазепины  механизмом   действия,   но   абсолютно   иной
молекулярной структурой. Они активно совершенствуются, и,  как
предполагается, в  будущем  полностью  заменят  барбитураты  и
бензодиазепины. Вот.
   - Браво, Милли! - воскликнул доктор  Стоун.  -  Это  просто
поразительно! Где вы всему этому научились?!
   -  Ну,  вы  же  знаете,  я   живу   на   аптечном   складе,
волей-неволей приходится быть в курсе событий...
   - Потрясающе! Просто потрясающе!
   - Спасибо, доктор Стоун, - Милли зарделась и отвела  глаза,
но встретилась с восхищенным взглядом Чипа  и  покраснела  еще
больше. Бурундук тоже порозовел, но серьезность быстро к  нему
вернулась.
   - Стюарт, это точно?
   - Должно быть точно.
   - "Должно быть"? - встревоженно переспросил Чип, на сей раз
повинуясь уже не радару, а условному рефлексу.
   - Ну да, - кивнул опешивший от такой реакции лаборант, -  в
инструкции так и написано: "Хотя существует угроза застревания
генетического  алгоритма  в   локальном   экстремуме   целевой
функции, данная реализация с доработанным  механизмом  мутации
должна  эффективно  выходить  из  него,  продолжая   поиск   в
направлении оптимума..."
   - Ну, раз в инструкции написано... - кивнул  Чип,  которого
объяснение лаборанта если  и  успокоило,  то  втайне  от  него
самого. - Просто это немного странно... Я имею в виду, как для
орудия убийства.  Гораздо  логичнее  было  бы  воспользоваться
ядом, а не анестезирующим... Впрочем,  если  преступник  хотел
сымитировать  естественную  смерть  или  передозировку   из-за
халатности медперсонала,  то...  А  название  этого  препарата
можно узнать?
   - Увы, по этим образцам это сделать невозможно.
   - А проверить в базе данных?
   - Ни одного соответствия.
   - А на аптечном складе?
   - Анализатору  известны  все  препараты,  использующиеся  в
нашей больнице. Это что-то другое.
   - Но откуда же...  -  начал  Чип,  и  тут  его  осенило.  -
Конечно! Склад человеческой  больницы!  Именно  оттуда  пришел
злоумышленник!
   - Откуда вы знаете? -  удивился  Стоун.  -  Он  вполне  мог
спуститься с крыши на лифте...
   - Нет, не мог! Если бы он приехал на лифте, кабина ждала бы
его на первом этаже, а не на крыше.
   - Резонно, - кивнул врач. - С другой стороны, он вполне мог
проникнуть внутрь через запасной выход!
   - Мог, - немного подумав, согласился Чип,  -  но  в  пользу
моей версии говорит то, что он хотел  спрятаться  от  меня  на
складе, а не попытался убежать через аварийный  выход.  Думаю,
он подсознательно следовал по пути, которым  пришел.  Впрочем,
согласен, что  это  скорее  домыслы,  чем  факты,  но  тем  не
менее... Доктор Стоун, нельзя ли  как-то  раздобыть  для  меня
другую, целую коляску?
   - Разумеется, можно! А что вы собираетесь делать?
   - Съездить на человеческий склад.
   - На вашем месте, мистер Чип, я бы повременил с этим.
   - Нет-нет, доктор, нельзя терять ни минуты!
   - Я всё понимаю, но не кажется ли вам, что после учиненного
вами и преступником разгрома  это  сейчас  не  самое  тихое  в
больнице место?
   С досады Чип стукнул кулаком по ручке кресла.
   - Вы абсолютно правы,  доктор.  Я  совсем  упустил  это  из
виду...
   - Ничего-ничего, мистер Чип. Вы и так за эту  ночь  столько
всего сделали, что хватит на целый приключенческий боевик. Мой
вам совет: поспите.
   - Спасибо, но...
   - Да-да, я помню, допрос работников дневной смены.  Давайте
сделаем так. Сейчас без двадцати  шесть  утра.  Дневная  смена
начинается в восемь. Я  объявлю,  чтобы  к  девяти  часам  все
интересующие вас сотрудники собрались в той же комнате, что  и
сегодня. А вы три часа поспите. Идет?
   - Идет, - согласился Чип, чувствовавший,  что  связанное  с
ожиданием возбуждение понемногу спадает, и усталость  начинает
брать свое.
   - Вот и хорошо. Милли, отвезите мистера Чипа в палату, а  я
распоряжусь насчет новой коляски. В таком случае,  если  ни  у
кого нет других предложений, предлагаю на сегодня, то есть, на
некоторое время прерваться. Что скажете?
   - Отличная идея, доктор. Спасибо вам за всё.
   - Вам спасибо, мистер Чип. Вы - настоящий герой. Если бы не
вы, кто знает, что могло бы произойти... Да, еще одно! -  врач
обернулся к остававшимся возле анализатора Стюарту и Тарклу. -
Стюарт, распечатайте еще две  копии  результатов  анализа  для
меня и доктора Спайви. Он наш  крупнейший  специалист  в  этой
области, и может знать, с чем  мы  имеем  дело.  Но  больше  о
полученном нами результате не должен  знать  никто.  Как  и  о
подробностях этого инцидента вообще. Надеюсь, это всем ясно?
   - Ясно! - кивнули санитар и лаборант.
   - Прекрасная идея, доктор! - воскликнул Чип,  когда  они  с
Милдред и Стоуном вышли в коридор. - Я и  сам  хотел  об  этом
сказать, но ваше распоряжение гораздо весомее. Спасибо!
   - Не за что, - врач весело подмигнул Спасателю. -  В  конце
концов, вы не единственный ценитель детективного жанра в  этой
больнице.
   - Вы не перестаете удивлять меня, доктор Стоун!
   - Харви, мистер Чип. Просто Харви, - главврач МЦБ  протянул
Чипу руку.
   -  В  таком  случае,  забудьте  о  "мистере"!   -   ответил
Спасатель, пожимая ладонь старой мыши. - До завтра... То есть,
до сегодня?
   - Нет, молодой бурундук,  -  с  улыбкой  ответил  Стоун.  -
Именно до завтра. Все-таки стар я уже для  таких  приключений.
Не беспокойтесь, мой заместитель окажет  вам  любую  посильную
помощь. Тем не менее, я буду весь день дома, так что в  случае
чего вы знаете, где меня найти. Держите меня в курсе. Удачи  и
спокойной... спокойного утра, Чип!
   - Спокойного утра, Харви! - поддержал шутку Спасатель.
   - Чип, ты был великолепен! - восхищенно  произнесла  Милли,
вывозя коляску в ведущий к отделению реабилитации коридор.
   - Ты тоже, Милли.
   - Куда мне до тебя! Если бы не кофе, я бы давно  свалилась!
Надеюсь, твоя голова пройдет, и доктор разрешит тебе пить его.
Знаешь, мне все говорят, что я хорошо его готовлю, но  мне  бы
хотелось услышать оценку такого мастера, как ты. Что  скажешь,
Чип? Чип?
   Ответа не последовало. Раздавленный грузом тревог и  забот,
выпавших на его  долю  в  последние  сутки,  лидер  Спасателей
крепко спал.





     (9) См. серию "Родительское  благоразумие  -  в  сторону"
("Parental Discretion Retired").
     (10) См. серию "Птицефабрика" ("Pie in the Sky").
     (11) См.  серию   "Как   мы   нянчились   с   бельчатами"
("Adventures in Squirrelsitting")
     (12) 1 миним = 0,05919 мл